Нина Мухина - Сборник рассказов

После очередной помощи на моей даче возник вопрос: сколько я должна? А ты вспомнил давнее: « Тогда только что купил дачу, пошел за молоком, а ты уже стояла в очереди. Вдруг что-то вспомнила, заторопилась, попросила меня купить молока, извинившись, что не знаешь моего имени. Прибежала ко мне, искренне благодарила. Поставила банку с молоком в сумку, опять извинялась, что тебе нечем отблагодарить меня. Я пожал плечами и пошутил: «Как же нечем? Женщина – а нечем». Ты пропустила это мимо ушей. Я подумал: «Красивая женщина, и вдруг- бесполое существо».

Услышав про этот случай, теперь я, глядя в пол, пробормотала: «Ну, раз ты так думаешь, что возможно…». В эту же секунду ты легким движением крутанул меня с веранды в дом. Всё случилось стремительно. Я пережила сперва страх, потом радость и забытую за много лет истому. Поняла, что без этого мне жизнь покажется пресной и серой. Очнулись не сразу. По комнате разбросана вперемешку твоя и моя одежда. Ты посмотрел в мои беспокойные глаза, успокоил: «Я в тебя влюбился, когда увидел первый раз. Солнечный день, ты идешь с ведром за водой, другой рукой держишь за ручку внука. Прозрачное платье колышется, «грудь волной встает». Я прямо-таки обомлел.

Вот почему ты каждый раз появлялся на дороге, когда я шла за водой. Перебросились парой фраз, чему-то посмеялись, вскользь о проблемах и разошлись по сторонам. Твою жену ни разу не видела. Оказывается, она больше трех лет боролась с опухолью, болезнь затаилась, но за один день унесла ее в могилу. Утром готовила еду, прилегла и впала в кому. Ты кричал на врачей, требовал, чтоб ее взяли в больницу. Не взяли. К вечеру она умерла.

В моей суматошной и бестолковой жизни тебе приходилось «отлавливать» меня вне графика встреч, как было удобно тебе. Я снисходительно отнеслась к нашей связи. Ну что ж, есть как есть, а не будет, пусть и так, разве что на сердце зарубка останется.

Моя Мудрость нашептывала: «Ты забыла, как год назад этот мартовский кот приехал из санатория с бабёнкой? Ты стояла на платформе, обернулась и увидела изящно одетую в обтягивающие брючки, виляющую кокетливо, сладкая улыбочка, сзади шел он, на плече болталась ее маленькая сумочка, смотрел с видом победителя. Ты отвернулась: « А мне- то что?».

А время шло. Ты звонил по пять раз в день. Вникал в мои проблемы. Радовался, когда дозванивался: «Как твои дела, труженица?». Я убеждала тебя в том, что нужна другая женщина. «Покажется сатана лучше всякого сокола». Надо, чтоб сидела у окошка и ждала, подставив кулачки под подбородок. А ты упрямо: «Я ТЕБЯ люблю». – Не надо о высоком.

Но столкнулась с тем, что и высокое присутствует в наших отношениях. Я, усталая после работы, еще подработки, ставлю чайник на огонь. Звонок. Входишь ты. Нет, не входишь, впархиваешь, светишься, как начищенный пятак. И я уже не изможденная, вижу твою радость, улыбаюсь, но не бросаюсь в объятья, соблюдаю дистанцию даже в имени только Александр, не Саша, не Алекс. А ты – Ленок, Ленулька, Леночек.

Как жаль! Что Мудрость мешала мне окунуться в буйство Весны, которое длилось всю осень и зиму. Мудрость шипела: «Удобно ему с тобой. Едет из своего подпольного казино с работы, по пути к тебе зарулит. Что он с соседкой по саду не сошелся? Её сын миллион отвалил на благоустройство. Там пахать надо. А по другую сторону соседка тоже одинокая. У нее в саду всё образцово, она не прочь быть с ним, но только не ради баловства, а чтоб все серьезно. А ты ничего не требуешь». Наверное, поэтому я ворчала, что ты в каждый визит приносил дорогой шоколад, дарил подарки. На это ты отвечал: «Мне это доставляет удовольствие».

Вот именно. В конце зимы я вымучила приговор: «Скоро дачный сезон. Я не хочу, чтоб про меня в саду судачили как здесь. Только ленивый не осуждает: и надо же, помолодела, всегда веселая, нарядная. И как это не стыдно?

– Завидуют. Мужик не пьющий.

И больше ничего не сказал. Тебе нетрудно было с этим справиться, если уж более трудное преодолел. Много лет назад пришел домой и сказал. «Больше пить не буду». И сдержал слово. А раньше 150 грамм плеснуть – всё равно что на каменку Мужской поступок. Не звонил четыре дня. За эти дни тишины я много передумала и впала в отчаяние. Больше всех – и детей, и внуков, и родных я проводила времени с тобой. Ты с упорством, достойным лучшего применения, добивался возможности быть со мной, и затосковала по тебе. Всё перевернулось. «Как спокойно на сердце – ни счастья, ни бед, ни тревог. И как пусто в душе, как распахнутой роще осенней. За чаем ты рассказывал о своей жизни, о хорошем и плохом без прикрас, я заочно знала твоих родных, ты их очень любил. Переживал, радовался успехам, ощутимо помогал. Больше любил жизнь при Советах. Работал на военном заводе, путешествовали с женой по стране, на работу шли с радостью, а когда началось «по стране несётся тройка: Мишка, Райка, перестройка», – всё рухнуло. Да и возраст подошел не лучший. Я не восторгалась жизнью при Советах. Как-то сказала: «Представь, с урока уходил проверяющий всего-то у него нашлось что сказать: Не звучат материалы 26-ого съезда КПСС», и это в первом классе! Было много забавного. На открытом уроке Лёша Норкин всех перебивал, тянул руку чтоб ответить «Спросите меня!» На вопрос «Какое сходство у городского и сельского дома? он выпалил: « И в городском, и в сельском доме на веревке висят трусы». Хохот стоял долго. А что сейчас? Моя бабушка говорила: «Подождите – будут девицы – бесстыжи лица». Если бы только деви`цы… Повсюду лохотрон, особенно в отношении к пожилым людям.