Оксана Озкан - Осколки маминой любви

Приближалось время разъезжаться из частных домиков по городским квартирам и возвращаться к трудовым будням. Мария и Николай жили в одном городе, но в разных его районах. Они знали, что приезжать друг к другу будет тяжело: их ждала учеба в старших классах, а затем и выпускные экзамены. Николай мечтал поступить в военное училище, а Мария – в медицинский колледж. Они прощались и обещали писать друг другу письма. Николай просил каждый день звонить ему с телефонной будки. Последний вечер перед отъездом молодые люди решили провести вместе, впрочем, они всё лето делили вечера, наполненные сладостными поцелуями, долгим молчанием и нежными прикосновениями чувственных рук.

– Я хочу тебя, – подавляя в себе страстные порывы овладеть девушкой, произнёс Николай.

– Коля, не надо.

– Да ё-моё, все мои друзья уже давно не девственники, только я один, как дебил какой-то! Я что, не в твоем вкусе? Давай попробуем, а? Ну, что ты, как малолетка? Ты же моя девушка, вдруг мы до следующего лета не увидимся.

Жаркое безудержное дыхание и бешеный стук сердца Николая отчетливо слышались в пустой бане чужого заброшенного дома, куда ребята забрались, чтобы уединиться. Светлана разрешила дочери побыть на улице до одиннадцати, но время уже давно перевалило за полночь.

– Нет, Коля! Мне пора идти, ты же знаешь.

– Останься еще чуть-чуть, ну пожалуйста-а-а-а! – томно уговаривал Николай.

– Нет. Ты меня проводишь, или я сама?

– Маш, я так устал… Ты ведь дойдешь сама, да? Знаю, что обещал твоей маме доставить тебя в целости и сохранности, но, блин, у меня ноги подкашиваются, честное пионерское, клянусь сердцем матери, ну или что нужно сказать, сама придумай, – в речи Николая послышались нотки раздражения.

Он потерял интерес и начал зевать.

– Коль, а ты пионером-то был? – ухмыльнулась Мария, уже успевшая по уши влюбиться. – До встречи. Я дойду сама, конечно.

Они ещё раз горячо поцеловались на прощание и разошлись каждый по своим летним домикам. Николай по возвращению быстро уснул, а Мария полночи обдумывала очередную провинность перед матерью, которая не спала, поджидая дочь у двери.

– Ей Богу, тебя надо пару раз хорошенько избить, чтоб ты научилась уважать своих родителей и понимать, что они устают за весь день! Во сколько тебе велено явиться, а? Дрянь ты такая!

Ударив дочь кулаком по спине, разъяренная и вымотанная за день Светлана направилась в спальню, где тут же захрапела, уснув рядом с мужем, который всё слышал, но не вмешивался.

Привыкание к городским будням прошло быстро. Мария и ее брат прилежно учились в государственной школе. Девушка каждый вечер звонила Николаю, как и обещала. Вот только он как-то изменился: всё чаще старался разговаривать на тему интима, и если Мария уклонялась от этих разговоров, безучастно молчал, как будто и не держал телефонную трубку возле своего уха, занимаясь посторонними делами. Переживая недосказанность в отношениях, Мария стала хуже учиться и не могла сосредоточиться ни на чём другом.

После уроков Николай, присев на корточки во дворе чужого дома, украдкой курил сигарету, сжимая и пряча её длинными пальцами, чтоб красное пятно уголька не выдавало его. Он обсуждал со школьными друзьями то, что очень интересно парням его возраста.

– Колян, вот сам подумай, зачем тебе тёлка, которая живет в другом районе города? Здесь своих баб, которые дадут, валом! Твоя не дает и не сосет ничего, кроме леденцов. Зачем она тебе? Давно бы уже пора лезть в мокрую! – парень по кличке Чёрный, мнением которого Николай дорожил, грубо загоготал.

– Даст она! Сама ко мне в баню завалилась, я аж охренел!

– Да ну!?

– Отвечаю.

– На что спорим, что не даст?

– Тут спорить не о чем, пацаны. Даст она мне. Всё.

В это время на другом конце города Мария направлялась в кухню, где Светлана готовила, судя по изумительному аромату, мясной суп.

– Мама, я должна тебе что-то сказать, – осторожно промолвила расстроенная Мария. Ее мать, отвлеченная от кухонных дел, тяжело взглянула на дочь. Не получив ответа, девушка продолжила, – Кажется, я встретила свою вторую половину.

Мария сосредоточилась, ожидая реакции матери, украдкой надеясь на то, что разговор с ней будет похож на душевную беседу близких подруг.

– Верю. В шестнадцать лет ты встретила «вторую половину», – Светлана сжала в ниточку тонкие губы и вытаращила глаза, – тебе в университет поступать, дура! Готовиться к экзаменам, учиться, а не любовью голову забивать! Твоя мать, между прочим, тоже еще не старуха! Могла бы гулять и жить в своё удовольствие, но я вместо этого пашу, как видишь. Стою с красной мордой на рынке и в жару, и в мороз, чтоб вас с братом одеть и накормить. Ты только о себе думаешь, о своих прихотях и любОвях, – Светлана нарочно сделала ударение на втором слоге и скривила лицо. Затем она вытерла руки и серьезно посмотрела на дочь.