Наталья Пряникова - Смешные истории из жизни

Этого ли херувима с кудряшками, лепечущего стишки про Таню с мячиком, она сдавала по утру в сад?

– Надька… – снова открыло рот незнакомое существо, но мама подбежала, схватила на руки, чем прервала поток ругательств, собирающихся обрушиться на её голову.

– Сейчас домой пойдём, к папе, – заворковала мама.

– Мишка… – начала я.

– Ой, все! Ешь, – сунула мне мама булку.

– Жрать! – рявкнула я и принялась жевать булку.

Следующие полчаса мама наслаждались тишиной.

Мама.

У Тимошки есть кукла. Зовут Мама. Это мое Альтер эго, да. Про нас с Мамой можно снимать новый «Бойцовский клуб» по-женски.

Пока я варю кашу и мою посуду, эта вертихвостка, что на языке моей бабули звучало бы как «шалава», махнув на прощание хвостом, чешет в мини-юбке хлестать коктейли.

Мало того, что она вырядилась в платье, которое я всегда хотела, так еще и обмоталась моими браслетами, как куртизанка какая-то.

Мне остается только кричать ей вслед:

– Причешись хоть, лохудра.

На что эта вавилонская блудница отвечает мне голосом Тимоши:

– Я не лохудра. Я дурында.

– Ну это я вижу. И на голове гнездо.

– Это не гнездо, – продолжает пререкаться моя пластиковая эманация, – это прическа такая, ты не понимаешь.

– Куда уж мне, – ворчу я, пока Мама делает вид, что в наперстке, который она откопала в моих швейных принадлежностях, имеется коктейль Дайкири, и она его томно попивает.

– Так! Наперсток мой на место положила. Как я шить буду?

– Хи-хи, швея нашлась. Меня хоть не обманывай. Когда ты шила-то?

– Чего? А домик из фетра Тимоше кто сшил? А сову?

– Ой, видела я, какие там стежки. Зачем тебе наперсток? Тяп-ляп и готово. А сову ты из носка сделала. Тоже мне, рукодельница.

– Сама попробуй, раз умная такая.

– Делать мне больше нечего. Я лучше надену новое платье и буду танцевать.

– Давай-давай. Только и дел, что пить да задом вертеть. Вон сколько коктейлей вылакала, пьянчужка.

– Еще я причесываюсь.

– А, ну да. Бедняжка, как же ты устаешь.

– Мама, дай мне тоже куклой поиграть, – слышу откуда-то издалека обиженный голос моего сына.

У меня есть сын. И еще один. Ого! А откуда здесь так воняет горелой кашей?

Тимоша вырывает у меня из рук куклу (как она там оказалась, не знаю), и бурчит:

– Невозможно играть в этом доме, сразу прибегают и сами играют.

Я знаю, что попрошу на День рождения у мужа – набор уборщицы для Барби. Швабры там, щетки, тряпки всякие.

Надеюсь, что такой существует, иначе нам с Мамой придется идти к психотерапевту.

Пусть специалисты разбираются с этой психической.

Агрипинна.

Тете Маше не спалось. Уж брезжут первые солнечные лучи. Уж Агрипинна, наверное, заняла свой пост с ружьем. Надо встать да пособачиться что ли. Агрипинна – вредная старуха, которая втемяшила себе в голову, что вся улица Майская и, вообще, город Иваново покушаются на ее вишню перед окном, даже когда на ней нет ягод. Поэтому почти круглосуточно она несла вахту, сидя на стуле с дробовиком, который, к слову, никогда не был заряжен и вообще давно сломался.

Но Агрипинна Тихоновна сама, и невооруженная, была весьма устрашающего вида, так что, сиди она с вязанием или пяльцами – все равно бы никто не осмелился подойти. Да и зачем – вся Майская улица с пасторальными деревянными домишками цвела и плодоносила и вишней, и яблоком с грушей.

Но Агрипинне Тихоновне очень хотелось пообщаться с миром. А как еще пообщаться, кроме как сесть с ружьем наперевес и облаивать всех мимо идущих, она не знала. И то хоть повезло с соседкой, с Машкой – та тоже любит устроить хорошую перепалку через забор.

Бывало, встанет Агрипинна поутру – ах благодать, птички чирикают, Витькин петух звонко кукарекает, солнце обволакивает золотом крыши домов.

Эх, хорошо. Плохо только – поговорить не с кем. Дети выросли, разъехались. Скукота. Вот и гаркнет Агрипинна на всю Майскую улицу:

– Витька! Заткни свово петуха! А то шею ему сверну когда-нито! Машка! Опять ночью забор переставила? Это моя земля!

Эх. Витька-то дрыхнет. На него никакой надежды – тот не выйдет побеседовать, а вот Манька-то счас откликнется, та ранняя птаха. Во, вылезла, кикимора нечесаная. У Агрипинны на радостях подскочило давление.

– Чего ты там орешь? С ума сошла? Делать мне нечего, как забор двигать, – сонно прозевала тетя Маша, сладко потягиваясь, стоя на крылечке.

– А чего тебе делать-то? Только и делаешь что заборы двигашь, – подхватила Агрипинна.