Stasia S. - Утерянная блажь. Книга 7+8

– — Сказал Стас, шикая и морщась, пока вставал с пола.

Кухня Павла.Иллюстратор: Синякова Н. И.

– Инициатива наказуема!

– — Прорычал Павел…

– Что с вами? Что здесь происходит?

– — Наконец-таки выпалила я.

– Что происходит? Я уже рассказывал, где псина зарыта, а вот ты своими куриными мозгами о чём в этом момент думала, ещё разобраться придётся.

– — Пробубнил нервно Романов.

– Ты должна выбрать, с кем сейчас ты переспишь…

– — Начал было мягко Паша, но я его оборвала…

– А можно потом? – Я ещё не готова, совсем… Не могу, не знаю, не понимаю.

– — Начала я вновь путаться.

– Я ничего слышать не желаю.

Романов сказал тебе правду, ты здесь не ради выкупа, а как секс-игрушка. Только я буду решать, когда и к чему ты готова. Я устал от тебя, от прелюдии, хочу зрелищ, наконец. Хочу в конце концов трахнуть свои вложения, а не довольствоваться малым.

– — Жестоко проговорил Павел.

– Но я не могу с ними, пожалуйста. У меня ещё никого не было, никогда…

– — Была я на грани истерики. Егор сидел, низко опустив голову, и качал ею, остальные же жадно на меня глазели.

– Ты не понимаешь русского языка? Я сказал, что через пятнадцать минут тебя трахнут, и меня совершенно не волнуют твои представления об этом.

– — Стал он накручивать мои волосы себе на кулак.

– Но я…

– — Хотела я было уже давить на жалость, а потом подумала – зачем? Всё кончено, он всё равно отдаст меня им…

– Что ты?

– — Повысил Павел голос.

– Паша, пожалуйста, пусть это будешь ты.

– — Упала я на колени к его ногам.

– Ты с ума сошла? Этого не будет!

– — Сказал он, оттолкнув меня.

– Почему?

– — Серьёзно не поняла я отказа.

Мне казалось, он жалеет об отказе, но почему-то как будто вынужден отказать мне в просьбе… Я так много попросила? Или у него на то свои резоны?..

– Я не могу с целкой… Никогда этого не делал после Ирины… Мне и одного раза с ней хватило. Я ещё потом два часа её успокаивал. Нет, и точка… Нет!

– — Поднял он меня на ноги, сжав плечи, и усадил на стул.

– Ну, пожалуйста, я тебя умоляю, я тебя люблю.

– — Сказала я, не поверив своим ушам, вырвалось так уж вырвалось, но не припоминаю, чтобы действительно чувствовала к нему что-то такое.

– Будет очень больно… Я не смогу это сделать легко…

– — Сказал он, опешив немного.

– Тебе, милая, лучше это сделать со мной, хоть поймёшь, что это такое и как это бывает. С Пашкой ничего не поймёшь, это я тебе точно говорю. Ну, когда опыта поднаберёшься, может, и получишь удовольствие.

– — Сказал как-то подозрительно мягко Стас.

– Романов прав… У меня на «ты» всё только с опытными… Причём с довольно конкретным опытом.

– — Всё так же ошалело, со странным блеском в глазах, почесал подбородок Павел.

– Но я же тоже человек и имею право выбора.

– — Сказала я, мямля, оглядывая их.

– Хорошо…, но будет больно. Я, милая, ловлю от этого кайф. Чем больнее, тем интересней.

– — Сдался Павел, качая головой.

– Твоя жизнь…

– — Присвистнул Стас.

– Что мне надо делать?

– — Сидела, я вся сжавшись…

– Для начала расслабься, хоть менее болезненно будет.

– — Сказал Романов, его доброта пугала больше, чем ненависть ко мне.

– Пей!

– — Налил Павел полный стакан 120 мл водки и поставил передо мной.

– Ты уверен, что ей стоит пить…? Кровищи будет при её…

– — Спросил было Стас, но Паша его оборвал.

– Заткнись, тебя никто не спрашивает, Стас…

– — Паша пододвинул ко мне стакан поближе.

– Я не пью, не могу…

– — Отодвинула я от себя стакан.

– Ну тогда я пошёл по делам, а ты, Стас, начинай…

– — Встал со стула Паша, а Стас похабно улыбнулся…

– Я выпью, выпью…

– — Закричала я, наверное, с испугу.

Я взяла стакан в руки, и, зажав нос, сделала глоток. Вкус необычно горький как незнамо что, непонятный, но под настойчивым взглядом Павла я всё же выпила этот стакан.

Мне хотелось побежать и срочно прочиститься, настолько это было противно, но я устояла. Мне до конца не верилось, просто, наверное, не хотела верить в то, что сейчас произойдёт…

Я боялась того, что мне будет больно. Мне очень было страшно, душа как будто бы уже упала в обморок, может, вовсе умерла в ту страшную ночь.

Всё было так откровенно плохо, что я понимала – это конец. Я не могла повернуть назад. Никто не отпустил бы меня просто так – я была загнана в угол. Мне было неловко делать ЭТО при всех, но таковы правила игры, и меня бы никто спрашивать не стал. Правда, всё равно было как-то неуютно.