Светла Ангелова - Невозможная реальность

Харбор был прекрасным слушателем. Его поза казалась реакцией на каждый их разговор. Как будто участилось его фырканье на ехидные комментарии Поли о своих подругах… Или, подняв передние копыта, он взлетал, чтобы затоптать неверного любимого. Очертания силуэта на фоне алого заката внушали страх, и Поли приняла Харбора за защитника своих мыслей. Он превратился в ее душевный сейф.

Однажды ночью, отправив своих последних нетрезвых гостей, Поли бросилась в поисках чувств к своему потенциальному «Ему». Пока Поли впивалась губами в его шею и ее руки оглаживали выраженные мышцы на его спине, взгляд ее скользнул к Харбору. В ее голове промелькнула мысль, что если бы он был живым, то затоптал бы до смерти ее новую страсть. Эта ярость так поразила Поли, что она сконфуженно заставила свою мечту уйти с пожеланием ему спокойной ночи. Затем она быстро-быстро скрылась в своей спальне.

Всю ночь ей снилось, что она ездила на обезумевшем Харборе в неизвестном направлении, и он упорно отказывался ее слушать. На следующее утро Поли решила выпить молока после успокоительных и записаться на прием к психоаналитику.

Ее личный аналитик рассказал ей какую-то историю о скульпторе, влюбленном в свое произведение, которую она смутно помнила. Затем сказал ей, что нужно расстаться с картиной на какое-то время или лучше навсегда. Поли подумала, что ее психоаналитик перестарался и зашел слишком далеко, но все-таки почувствовала некоторое облегчение. Дома она лукаво не поделилась с Харбором идеей душевного доктора, а только победоносно удалилась в спальню, решив, что она преодолела свою обсессию.

Ночью ничего ей не снилось. Но утром ей пришло на ум, что идея о ее мыслях, охваченных одним нарисованным конем, абсолютно сумасбродная. Об этом не стоило даже думать. Докатиться до того, чтобы ждать совета медицинского лица, как поступить, глупо. Кроме того, появилась новая мода: какое-то пестрое пятно, которое должно было внушать все что угодно и ничего – и Харбор сошел бы с пьедестала над камином.

Поли решила немедленно принять меры. И пока она снимала свою прежнюю любовь со стены, на мгновение ей послышался приближающийся топот копыт. Какое-то смутное чувство – смесь страха, лицемерия и угрызений совести – заставили ее поговорить с ним в последний раз. Поли думала о нем как о древнем рыцаре, который для дамы своего сердца разгромил бы армию сарацин… Внезапно стул под ней – антикварная испанская мебель – сломался, и она потеряла равновесие. Огромное полотно, как в медленном кадансе, рухнуло на Поли, и Харбор полетел на нее своими копытами.

Нашли ее на полу со шрамом на шее, который напоминал подкову.

Харбор отнес Поли в свой мир рыцарей и чести, который она придумала специально для них двоих…

Будучи совсем маленькой, Вира улавливала оттенки ароматов и интересовалась их пользой для создания среды, подходящей собственным вибрациям людей. Каждый раз, когда ее тонкое обоняние чувствовало нравящиеся ей ароматы, Вира трепетала, как бабочка среди поля алеющих головок мака. Она была окружена людьми, чья плоть, вкус и одежда несли запах, который Вира считала или приемлемым, или отвергала его, как абсурд.

Но истинные возможности парфюмерного мира открыла ей книга «Королева Марго». Вира онемела перед возможностями парфюмера Ее Величества королевы-матери Екатерины. Достойная представительница Медичи воспользовалась своим придворным парфюмером не по предназначению. Его сладкие отравы сыграли существенную роль в политике двора. Но как элегантно это было сделано – Вира аж восхищалась прекрасными идеями смерти. Лукавые, но благородные заговорщики, ни слова об убийстве, тонко сыгранный план смены власти посредством напоенных умертвляющей жидкостью перчаткок… Виру ошеломили возможности парфюмера. А затем она узнала об умениях Ливии – влиятельной родительницы Клавдия. Намазанное отравой дерево инжира – это замысел, достойный восхищения. Фантазия Виры находила стимул в старых книгах и провоцировала ее искать все больше знаний о применении ароматов.

Юношество Виры ознаменовалось успехами, которые озадачивали ее подруг, а ее – окрыляли. Мальчики рассказывали, что поцелуй с Вирой – это все равно что попасть в объятия нимфы. Подружки завидовали ей, и, несмотря на тщательный анализ ее прически, одежды, макияжа и поведения, они не могли понять, чем она их превосходила. О да, превосходила их, потому что среди всех ее «бывших» целующихся не нашлось ни одного, который бы сказал, что может забыть поцелуй Виры. И все их сердца были заперты для другой любви после того, как ее губы коснулись дыхания влюбленного молодого человека. Тайна ее поведения ускользала от подруг, а была, по сути, довольно простой.