Дмитрий Борк - Последний рубеж

Шаман о ком-то иль о чём-то свой начал монолог:

– Зачем он здесь? Здесь мир иной. Не нужен мне тяжелых мыслей рой! Мне дел своих и так хватает. А он себя давно теряет. И заточение в лесу уж ни на что не повлияет. Но ты, – индеец вдруг с укором произнес, – решил загнать его в Природу, подвергнув риску его сходу! Ты ж отдаешь его на растерзание! Чудовищно такое испытание. Нет, не хочу его встречать. Не хочется мне перед Главным отвечать.

Он умолк в тишину. Однако собеседник шамана совсем не спешил нарушать это тяжелое безмолвие, а продолжал внимательно молчать. Индеец, потупив глаза, решил тогда продолжить. Но интонация его на этот раз смягчилась.

– Мне в этот день унылый, поверь мне, белокрылый, чем-то себя занять, не надо долго заставлять. И без него дел у меня по горло, давно усталостью подперло, – он правою ладонью схватил себя за шею. – Про отдых я, вообще, боюсь упомянуть, ты ж первый поспешишь еще больнее пнуть, не пощадив меня ничуть!

И опять пауза, опять молчание. Шаман было хотел заговорить, но не успел.

– Ты всё? Закончил?

Ангел вонзил свой острый взгляд в индейца, и тот под ним стал уменьшаться. Воинственный порыв, как лед под солнцем исчезал. В конце концов он голову свою вогнал по плечи. Замер. Казалось, разразится сейчас гром! Но…

Деликатный и басистый голос заполнил всё пространство мягко:

– Шаман, зачем тебе в себе копаться? – Крылатый руку приподнял и с силой ткнул его в камлайку. – В моих идеях разбираться не каждому дано! Однако же со мной тебе быть лучше заодно! Друзья мы были, помнишь? Давным-давно, давным-давно… Однако, как я вижу, меж нами еще есть паршивых пару но?

Ангел опять взял паузу, неожиданно развернулся спиной к шаману и уже жестко произнес:

– Прошу тебя, не лезть на старость лет в дерьмо! Мне ж ничего не стоит, поставить на тебе клеймо, и поменять твое банальное мышление, серьезно усложнить твое мировоззрение. Поэтому забудь про ополчение. – В этот момент он распустил свои огромные крылья, ощетинился и взлетел. – Ты уже завтра свои силы подключаешь и с настоящим рвением мне помогаешь! С идеями своими не влезаешь, ты наблюдаешь, ничего не упускаешь. И когда надо… – тут голос Ангела стал громовым, – ему ты помогаешь!

Эхом по всей планете прошло три раза слово «помогаешь»! Испуг на лице шамана породил адскую гримасу. Он отстранился, сделал шаг назад, руки сложил в защите. Еще пару шагов – и пропасть. Он упадет и разобьётся. Но Ангел наседать не прекращал.

– И не перечь мне больше. Ты лучше поживи подольше. Ведь Ангелы теряют крылья, когда в их планы вдруг вставляют клинья. Тогда они хватаются за меч! Хочу тебя от этого предостеречь!

Теперь в его руках был деревянный меч Атасса [2] Атасса – деревянный меч индейцев. , и он светился, как сотни свеч. Могучим страшным голосом, словно монеты, чеканил он слова:

– Запомни! Теперь ты за него передо мной в ответе. И главное! Он должен выжить в этой эстафете. Я всё сказал, теперь иди, внимательно за ситуацией следи.

Меч вдруг исчез. Ангел поднялся выше, выше и полетел на небо. Но голос его продолжал вещать во всём пространстве:

– Шаман, все силы приложи! Убереги! Он должен выжить, не сдаваться! Мне перед Ним Самим скоро рапортоваться. Докладывай мне каждый день. Счастливо оставаться.

Фигура Ангела слилась со звёздами на черном небе.

– Фу-ух, – шаман вздохнул с облегчением и руки опустил, – на этот раз… простил.

И оба растворились в темноте, а вслед за ними черный лес и пирамида. Остались только звёзды, которые тревожно стали мне внушать, что надо мне следить за ветром. Именно эта мысль при пробуждении, как стоп-сигнал у светофора, мигала у меня в мозгу. Красным: следи. Зелёным: за ветром.

– Проснись, проснись, Макс, – Нюра по очереди меня толкала обеими руками то вправо, то влево, – скоро садимся, просыпайся!

От выпитого моя голова была в густом тумане. Во рту как будто куры ночевали. Со страшной силой давил ремень на мочевой пузырь. Все признаки того, что самолёт шел на посадку.

Я быстро метнулся в туалет, благо он был недалеко, и вышел из него изрядно посвежевшим. На мое удивление, Нюра, сидя в кресле, цвела и хорошо пахла. Никаких признаков вчерашних возлияний не проглядывалось. Она открыла маленькую пудреницу, критически осмотрела себя в зеркало и припудрила носик.

– Ну что, дружище, нелегко тебе сегодня? – она звонко защелкнула изящную коробочку и положила ее обратно в сумочку. – Разговор наш еще помнишь, или ты уже был в блэкауте?