Джули Дейс - Игра на грани фола

– Ты у нас невероятная красавица.

Я знаю, отец любит меня несмотря на то, что использует в своих же целях. Он всегда стоял горой за моей спиной и оберегал. Он хочет, чтобы я получала информацию, но при этом, желает, чтобы ни один язык не проник в мою глотку . Он ждёт честной игры от меня в то время, как сам о понятии честности вряд ли когда-либо задумывался. И вся эта дикая затея была моей идеей. В один из самых провальных сезонов, я видела, как сильно отец убивался по этому поводу и случайно ляпнула, что могу вытянуть всё из капитана. Тогда он понял, какой козырь в его рукаве. Это я. Сейчас всё едва ли не перетекло в обязанность. Иногда кажется, что за одержимостью победить, он совершенно забыл, что я всё ещё его дочь. Я не марионетка. Всё закончится, когда уеду в колледж.

Он называет мои волосы сладкой карамелью, и на этот раз правда на его стороне. Они имеют оттенок сливочных карамельных конфет Вертерс и точно также пахнут. Не знаю, работает ли в данном случае самовнушение или факт действительно на лицо. Благодаря этому, в детстве родители всегда называли меня карамелькой.

Поднимаюсь на ноги и натянуто улыбаюсь.

– Как я должна узнать его?

– Капитан всегда выделяется из основной массы.

Да, точно.

Я снова связана по рукам и ногам. Парни одновременно любят и не любят игру. В этом нужно найти тонкую грань, которую если переступить, потерпишь крах. Они любят игру, где ты вроде в их власти, но видя, что заглядываются другие – остро нуждаются показать всем, что принадлежишь только им. В переводе: они топнут ножкой, и ты уже тут как тут. Ревностью имеет тонкие и слабые ниточки, за которые нужно научиться дёргать.

– После уроков, часть команды предпочитает посидеть в Старбаксе, – сообщает отец, и я не тороплюсь спрашивать, откуда у него такая информация.

– У школы?

– Да, в кофейне за поворотом.

Я снова киваю, но выдаю факт, с которым мы оба знакомы.

– Команда меня знает. Чем я должна прикрыться, когда столкнусь с ними?

Отец улыбается так, словно знал, что данный вопрос повиснет в воздухе.

– В соседнем помещении типография, я заказал брошюры. Ты, конечно, выручаешь меня. Можешь взять машину.

– Как добродушно с твоей стороны, – улыбаюсь на этот раз искренне. – Я была бы зла, если бы ты предложил тащиться с ними пешком.

Он возвращает улыбку мне.

– Я же не тиран.

Время от времени, наши лёгкие перепалки напоминают, что мы продолжаем быть родственниками, а не партнёрами.

– Я выделил вам время на поле завтра в три. У вас парочка часов на тренировку.

Сейчас, когда начинается футбольный сезон, два часа равны двадцати. Газон смягчает падение, и вся команда поддержки радуется, что не слышит мерзкие визги обуви по лаковому паркету. Плюсом является свежий воздух и тёплые солнечные лучи, ласкающие открытые участки кожи.

Моя улыбка наполняется благодарностью.

– Спасибо, пап.

Я расправляю плечи и покидаю кабинет, зная, куда лежит путь, предварительно забрав ключи от машины. Я не готова терять время, завтрашний день занимает тренировка, следовательно, этот парень познакомится со мной уже сегодня. Отцовский взгляд наполняется гордостью.

Я специально паркую машину у тротуара, где расположилась типография. Каждое моё действие происходит автоматически. Я практически на автопилоте, зная будущий сценарий. Стоит напомнить, что я тут ради брошюр, а не сумасшедшей идеи плеснуть в себя стаканчик кофе, которое могла выпить вблизи дома или своей школы. Логика – королева игры. Если не следовать логической цепочке, выстраивая то или иное действие, можно облажаться. Очень сильно облажаться. Я не хочу кануть в грязь лицом. Моя финальная пьеса обязана едва ли не блистать на вывесках по всей длине Бродвея.

Проскальзываю в типографию и сообщаю номер заказа, который девушка тут же вываливает на стол. Да, именно вываливает, потому что аккуратно положить кучу просто нереально. Отец должен был сообщить о том, что для грязных делишек лучше было бы надеть кроссовки, а не трёхдюймовые каблуки. Об этом мы обязательно поговорим за ужином.

Чтобы решить проблему, не прибегая к забегам на короткие дистанции от машины в типографию и снова к машине, покупаю пару коробок. В них умещается отцовский шопинг.

Девушка с улыбкой прощается, но в её глазах отражается сомнение, дойду ли без неприятных происшествий до машины.

Конечно, черт меня подери, дойду, иначе какого черта меня назвали Викторией? Моё имя буквально переводится, как победа, и даже если придётся бороться с проклятыми брошюрами, я выйду оттуда с гордо поднятой головой, знаменем победы на лбу и брошюрами в зубах.