О.Покровский - Ямы мои

Ан, нет. Всему своё время, и ты давно уже сам откричал собственным детям все команды, которые когда-то так тебе мешали наслаждаться жизнью.

Живя в деревне, всегда просился летом в город, а перебравшись в город, естественно, хотел на лето в деревню. И пока некому и некогда было моё сопливое величество туда сопровождать, болтался я по своему курмышу. Зрелище- сейчас понимаю-было то ещё… Нечёсаный после сна; обросший по причине дичайшей нелюбви к процессу стрижки- как нить расскажу, ибо причина этого вполне достойна рассказа; одетый исключительно сообразуясь с образом, примеренным на себя только что, чаще- пирата, индейца, либо бродячего ковбоя- искателя индейских сокровищ, то есть драные джинсы, завязанная узлом на тощем пузе клетчатая рубашка и хронически драные кеды – это был типичный летний я лет восьми-десяти. В кедину зашнурован раскрытый нож, на брюхе- ремень с кобурой, из которой торчал револьвер с отломанным дулом, а на спине на шнурке на манер капюшона древнее плетёное сомбреро- современный бомж такой одёжей, думаю, побрезговал бы, а мне тогда- самое то. Чем более злодейский, дикий и потрёпанный вид, тем, казалось, большее уважение буду внушать случайно встреченным бледнолицым ямчанам. И айда-ушёл в одиночку по пыльным пустым улицам и кривым прокалённым переулкам. Общался, конечно, со всеми встреченными, но компания у нас своя, и игры с чужими не приветствовались. А свои, понимаете ли, люди, конечно, вольные, однако родители для неких своих амбиций регулярно то одного, то другого из друзей возили невесть куда и зачем. Про себя-то я знал, где бываю и с кем, а вот их отъезды как-то выбивали из Наталия колеи заранее намеченных племенных мероприятий. Так что иной день до вечера так и бродил один, а не то с Диком на верёвке, которому бы дома в теньке в удовольствие поваляться вместо блуждания по солнцепёку.

Зато солнце любили вишни, в изобилии произраставшие вокруг наших домов. В выходной, бывало, Наталия Наталия скажет –«Что-то вареников с вишней хочется», и мы сразу на крышу пристроя. Крыша горячая, чёрная, с неё так удобно обрывать крупные тяжёлые ягоды с верхних вишнёвых веток безо всяких лестниц. Полчаса, и едва не ведро собрано. Моего, само собой, терпения на большее не хватало, и я исчезал в неизвестном направлении. А по прибытии моём назад вареники бывали уже готовы и тётки наделяли меня этой ещё горячей вкуснотой. Кстати- вишни при этом меньше, кажется, не становилось и частенько в будний день, отдыхая от индейско-пиратских странствий, ложился я на живот на край крыши, рвал самые тёмные ягоды и лопал не вставая. В такие минуты про деревню как-то не думалось.

На углу Третьего переулка и улицы Авиационной в самом крайнем доме жил-поживал наш друг Стасик. Само собой, бывали мы у него часто. И просто приходили погулять, да поиграть, и идя из школы крюк получался не больше километра. Дома и в саду особо ничего интересного не запало в память, а вот когда уходили мы по его улице в самый, считай, конец, так там и играть в те же машинки- модели за 3.50, выполненные в масштабе 1/43 отчего-то интереснее было и открывался вид на железнодорожный мост. Более того, иногда наши «автогонки» прерывались просмотром того, как малюсенькая длинная гусеница-поезд переползала через реку по ажуру тонюсеньких проволочек. В такие моменты так хотелось оказаться в вагоне, что играть делалось скучно и как-то получалось, что почти всегда молча мы направлялись по домам, прощаясь с кем-либо по мере приближения к его двору. Последние минут пять-семь приходилось мне идти в одиночестве, жили мы на самом краю у кладбища. Поднявшись с Горной, обычно я оглядывался и сверху наблюдал неимоверное количество крыш, подобное лоскутному одеялу, что шила мне в деревне бабушка, зелень деревьев и много-много неба… А выйдя на крыльцо ночью любовались мы многочисленными огнями, огоньками и огнищами, рассыпанными до самой Самарки и отсутствующими только лишь …на Татарском и Еврейском кладбищах же где-то в окрестностях Желатинки, за Новоурицкой. На Желатинке же тогда работала моя мать, и иногда брала меня с собой. Целыми днями там рисовал, читал, или бродил по территории. Из забав имелись там лабораторные белые мыши в клетках, но такие они, собаки, были шустрые, что запрещалось даже открывать клетки. И вскоре проситься к ней на работу я перестал.

Многие знают фирму «Юг», что на Авиационной. До сих пор для меня это кинотеатр «Искра». Наша Искра, нас там в пионеры принимали в первой половине 70х. До сих пор помню, как вчера бывшее, что домой каждый шёл нараспашку, чтобы все видели, что твой галстук самый-самый алый. И таким казалось тогда важным, чтобы все узнали, что ты уже больше не октябрёнок.