Александр Дейнека - Время Дариуса

– Лови, я сегодня щедрый!

Раздался оглушительный взрыв, а когда дым рассеялся, я увидел Мирона – целым, невредимым и очень злым. Он не пострадал. Лишь ранка на плече, но он даже не удостоил вниманием такую мелочь. В глазах Мирона была ярость, и ничего больше. Его пальцы вмиг окрасились чёрным, и он нанёс ответный удар. Снова раздался взрыв, и я отпрыгнул, применив «свою», примитивную, но вполне оправданную тактику ведения боя, так что его удар не причинил мне никакого вреда.

А потом – началось. В Молчаливой Церкви разразилась буря. Молнии проносились по сто раз в секунду, а тишину, ещё недавно властвующую в этом месте, сверг с трона оглушительный гром, который не умолкал ни на миг. В воздухе застыл серый туман, и не было возможности увидеть что-либо, даже на расстоянии вытянутой руки. Но не для нас! Мы отлично различали друг друга и метались по Молчаливой Церкви как тени, наши ноги не знали усталости. В обители стало жарко, стало горячо, стало невозможно там находиться. Но опять-таки – не для нас! Сейчас это была родная стихия! Сейчас отступить – означало сдаться и умереть! Сейчас было делом принципа узнать, кто из нас сильней! Мы пытались измотать друг друга, но понимали, что используя такую тактику, нам понадобится два, а то и три дня непрерывной и жестокой битвы. У меня не было столько времени, у Мирона – тоже. Поскорее покончить с врагом, оказаться рядом с Фло, поцеловать её, возродить Руслана и пожать руку этому могучему атланту – вот что было важно для меня сейчас. А чтобы приблизить эти сладостные мгновения – надо было заканчивать сражение, и как можно скорее.

Но за время ожесточённой схватки ни одному из нас не удалось получить преимущество. На наших лицах и телах не было ни ран, ни даже царапин – ничего! Ничего, кроме ненависти. У меня, конечно, был козырь, тот самый, который лёг в мою колоду, когда я первым вошёл в обитель, однако сейчас, в пылу битвы, он уже не казался мне решающим. Но на безрыбье и рак сгодится. «Когда-то мне должно повезти!» – подумал я и, не снижая темпа, начал готовиться к решающему удару. Я вложил в него всю силу и энергию, всё, чем наделило меня, его создателя, это место – Молчаливая Церковь… И это произошло – он состоялся! От удара Мирон скрючился и упал навзничь, прошипев только:

– Мы ещё встретимся! – и потерял сознание.

Это была угроза, но вряд ли она осуществится когда-нибудь. Я подошёл к моему противнику. Он лежал весь покрытый ранами, из которых сочилась кровь. На полу уже образовалась темно-красная лужа. Но Мирон был жив. И будет жить ещё долго. Несмотря на все эти раны, которые для обычного человека несовместимы с жизнью, на большую кровопотерю и даже несмотря на скорое обрушение обители, он будет жить. Я отлично понимал это, но другого пути у меня не было. Я мог бы убить Мирона ещё одним таким же ударом, но тогда подписал бы и себе смертный приговор, гораздо более страшный и мучительный – моих сил не хватило бы тогда на то, чтобы попасть к Фло… «Что ж, живи», – тихо пробормотал я. Стоя над телом, казавшимся бездыханным, я долго думал о разных судьбах, уготованных нам, некогда лучшим друзьям. Мне было жаль этого человека, но… «Значит, так было надо, он останется жить… Потому что ятак решил! – вновь пробормотал я и отошёл. – Мне пора. Меня уже заждались».

Опустившись на колени, я воздел руки к небу и начал молитву за упокой Молчаливой Церкви. С первыми же моими словами по стенам могучей обители поползли трещины. Они быстро разрастались, и скоро с потолка полетели камни. Некоторые из них превращались в пыль, даже не успев упасть, другие встречали смерть, едва коснувшись пола. Стены рушились, рассыпаясь в песок… Повсюду стоял оглушительный грохот – так умирала Молчаливая Церковь. При виде всего этого у меня на глаза невольно навернулись слёзы, ведь эта обитель была для меня несравнимо большим, чем просто красивое здание – она была живой для меня, она была мне как дочь… Но иного пути я не видел и всё читал заупокойную молитву. Шум обвала постепенно стихал, оставалось уже недолго. «Что ж, моя хорошая… – с грустью подумал я. – До свиданья. Может быть, в новой жизни мы с тобой ещё встретимся».

Церковь умирала как воин, исполнивший свою миссию и уходящий на покой, величественно и гордо. Она не плакала и даже ни разу не вскрикнула от боли. Я стоял на коленях до тех пор, пока не упал последний камень. Теперь вокруг меня была пустыня. Всё было кончено. Я встал и посмотрел на неподвижное тело Мирона – лишь оно напоминало о былой жизни. Легко подпрыгнув, я навсегда покинул этот мир, оставив после себя лишь столб белых звёздочек.