Татьяна Аксинина - Блюз в ночи

Только дома я вспомнила, что завтра мне идти на работу. Александр сказал, что мы попробуем, получится ли у меня? Я осмотрела себя в зеркало. Коленка заклеена пластырем, небольшой синяк на локте. Придется влезть в серый костюм. Юбка закроет колени. За окном слегка хмурилось. Возможно, завтра будет прохладнее. Серый костюм мне нравился, он был дорогой, элегантный. Я купила его совсем недавно, фасончик был на самом пике моды. Жемчужно-серый цвет хорошо оттенял мои глаза. Тем более, что вечером мне идти на осмотр к Владиславу.

Утром я выглянула в окно. От вчерашних туч на небосводе не осталось и следа. Я с сомнением осмотрела приготовленный с вечера наряд. «Ничего, в конце концов, пиджак можно снять, если будет очень жарко».

Чтобы не опоздать, я поехала на метро и вовремя явилась по адресу, указанному Александром. Кроме него в комнате сидел маленький толстый мужчина. Несмотря на открытое окно в комнате было жарко, он постоянно вытирал большим платком лысину на голове. Александр представил его мне как Джеффри. Толстяк высокомерно кивнул и, повернувшись к Александру, заговорил по-английски с типично американским произношением.

– Алекс, где ты ее нашел? Ты проверил ее документы? Она похожа на проститутку. Ты уверен, что она не воровка или не авантюристка?

Я открыла сумку, достала бумаги и на английском языке, гораздо более правильном, выложила:

– Меня зовут Наталья Горина. Посмотрите: мой паспорт с регистрацией в Москве, диплом о высшем экономическом образовании, сертификаты, трудовая книжка. Есть еще санитарная книжка. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Толстяк ничуть не смутился, а Александр поморщился.

– Я Вас оставлю вдвоем, дела, – толстяк откланялся и вышел.

– Хотите кофе, чаю, – предложил Александр.

– Начнем работать. Вы будете рассказывать, чтобы я успевала набрать текст, или хотите сначала на диктофон?

– Я не знаю. Честно говоря, я жалею, что согласился. У меня сейчас не самые лучшие времена, и мой продюсер придумал написать книгу, чтобы поднять популярность.

– Да, конечно, книга может привлечь внимание, особенно, если там будет нечто скандальное. Я Вас понимаю, тяжело выставлять свою душу напоказ. Но Пушкин, например, сказал: «Я пишу для себя, а печатаю для денег».

– Спасибо за сравнение с Александром Сергеевичем, – он слегка улыбнулся мне, но потом снова помрачнел.

Я включила ноутбук, и положила руки на клавиатуру. Александр ходил по комнате и молчал.

– Даже не знаю, с чего начать.

– Это не важно, для книги текст будет обрабатывать профессионал. Начните с детства, это легче. Прошло время, и нет той остроты ощущений, как в недавних событиях.

– А Вы умны.

– Почему-то все считают, если блондинка, то обязательно одни ноги без мозгов.

– Я не хотел Вас обидеть, и я так не считаю.

– Это чисто русский менталитет.

– Да, конечно, я почти тридцать лет не живу в России, мне многое здесь сейчас чуждо.

– А где Вы родились?

– В Новосибирске. Вы там не бывали?

– Не знаю, может быть. Мой папа был военный, мы часто переезжали с места на место.

– Расскажите о своем детстве, если Вас это не смущает.

– Ну, если это наведет Вас на нужные воспоминания, то я могу рассказать.

… Как я уже сказала, мой отец был военный. У родителей я была поздним и единственным ребенком. У моей мамы были проблемы со здоровьем. Она по возможности лечилась, но часто в военных городках и гарнизонах, где мы жили, не было необходимой медицинской помощи. Маме было тридцать пять лет, когда ей удалось забеременеть. Отца перед этим перевели в Хабаровский край. Роды начались на месяц раньше срока, мама не успела лечь в больницу. Ночью отец на «Жигулях» повез маму в райцентр, где был родильный дом. Мороз стоял за тридцать, началась метель. Отец сбился с дороги, встала машина. Отец закрыл маму своим полушубком, а сам почти час в одном свитере возился с машиной. Отошел какой-то контакт в электропроводке, я плохо понимаю в машинах. Пока отец нашел неисправность, он обморозил руки. Он успел довезти маму до родильного дома, я родилась через полчаса после того, как мы приехали. На фотографии, где отец держит меня в одеяльце при выписке, у отца забинтованы руки, но он улыбается, такой счастливый.

Мне повезло с родителями. В нашей семье никогда не было скандалов, я не слышала, чтобы родители даже повысили друг на друга голос. Папа влюбился в маму еще тогда, когда учился в школе. Он даже ходил по улице по той стороне, по которой ходила моя мама. Они дружили с шестого класса. Их дразнили, но они всегда шли, держась за руки. Так и всю жизнь прошли плечом к плечу.