Н. Ланг - Un'estranea/Чужая

***

Столовая оформлена в стиле утончённого барокко с любовью к мягким креслам в пастельных тонах, пуфикам, искусным витражам и козеткам. Изумрудные стены украшали репродукции картин эпохи Возрождения. Тяжёлые шторы из зелёного бархата ниспадали с деревянных карнизов. Из окон открывался вид на внутренний дворик с маленьким садом, где росли магнолии. Посередине помещения установлен широкий стол из белого мрамора, за которым не одно десятилетие проходили торжества. Тому, кто занимался созданием интерьера, удалось передать атмосферу великолепия периода, в который построено палаццо. Повсюду золотые акценты.

– Наслаждайтесь! – тётя Аллегра поставила на стол глиняное блюдо с пастой.

Аллегра обладала несомненным кулинарным даром. Ей чудесно удавались не только первые блюда, но и десерты. Совсем недавно она открыла кондитерскую, и дела шли в гору.

– Сестрёнка, у тебя настоящий талант! – похвалил Адриано.

– Благодаря её таланту, я скоро перестану вмещаться в мастерскую, – заметил Антонио Спинелли и похлопал себя по небольшому животу.

– Не прибедняйся, – Аллегра разложила еду по тарелкам. – Ты статен и прекрасен.

– Да, этого у меня не отнять, – иронизировал Антонио.

В отличие от Адриано, пятидесятилетний Антонио был склонен к полноте, чего всегда немного стеснялся. Старший сын четы Спинелли выглядел мужественным и сильным. Кроме внешних достоинств, он имел весёлый характер, который всегда притягивал женщин. До женитьбы у него случались романтические авантюры и многие из его возлюбленных мечтали заполучить его в мужья. Однако сердце брата Адриано Спинелли принадлежало только Беттине Мариачи.

Беатриче, несмотря на мрачное настроение, была рада, что семейство, наконец, воссоединилось. И даже присутствие младшей внучки не могло испортить замечательный ужин. Графиня считала, что эта тихая с виду девочка ещё принесёт проблемы её сыну Адриано. Должно быть, она унаследовала некоторые дурные качества от русской матери.

Маша нервничала, накладывая себе пасту. Её руки дрожали, когда она взяла вилку. Немного соуса случайно оказалось на её джинсах. Сконфузившись, Маша вытирала одежду льняной салфеткой.

– О, carina 7 7 Carina (ит.) – Милая , я и сама часто этим грешу, – успокоила Аллегра и разгладила салфетку на Машиных коленях, отчего девушка покраснела.

Как можно быть такой неуклюжей? Корила себя Маша. Её родственники плавно двигаются, никуда не спешат, будто всё время мира у них в кармане. Они спокойны и расслаблены. Умеют наслаждаться даже едой. Маша много внимания уделяла несущественным вещам, что иногда портило ей настроение. Она ещё не научилась радоваться мелочам.

– Адриано, – назидательным тоном обратилась к сыну старая графиня, – если она принадлежит к нашей семье, научи её манерам и достойному поведению в обществе.

Антонио нервно сглотнул, Аллегра встревожено поглядела в сторону брата. Все ожидали вспышки гнева, которыми славился Адриано в юности. Однако он бесстрастно произнёс:

– Она прекрасно воспитана, просто переживает. Слишком много новых впечатлений для скромной девочки.

Беатриче удивлённо взглянула на сына. Очевидно, что она была недовольна Адриано и его дочерью. С присущим ей дьявольским изяществом и хладнокровием она продолжила ужин.

Аллегра разлила по фужерам бордовое тосканское вино, Маша пила гранатовый сок.

– Предлагаю отпраздновать ваш переезд, – Аллегра подняла свой бокал, в котором весело плескались рубиновые блики. Присутствовавшие последовали её примеру. Все кроме графини. Она и бровью не повела.

– За воссоединение! – возгласил Антонио и все дружно выпили.

Графиня не подняла бокал.

– Бартоломео не одобрил бы пьянства, – с укором проговорила она.

– Он вообще не одобрял жизнь во всех её проявлениях, – пробормотал Антонио.

– Вы должны уважать память своего отца, – напомнила Беатриче.

– Мы уважаем, просто правила, которые он устанавливал, были чересчур суровыми, – сказал Адриано.

Он отчётливо помнил, что отец воспитывал их в строгом католическом духе. Молились они по несколько раз в день. Особенно запрещалось погружаться в праздность. Бартоломео заставлял детей работать с отрочества. После уроков Адриано часами трудился на обувной фабрике; Антонио не нравилось делать туфли. Он под всякими предлогами отлынивал от работы. Свою любимицу Аллегру, Спинелли-страший посвящал в дела бухгалтерии. Это претило юной красавице. Она предпочитала танцевать и веселиться с подругами. Со временем Аллегра стала заглядывать в контору всё реже. Отец сердился, что становилось причиной скандалов в их доме. Антонио не желал исполнять волю отца – продолжать семейное дело, поэтому управлением фабрикой «Вертумн» занимался Адриано.