Екатерина Шейд - Просто, Изи

– Изи, мне кажется, что ты не придешь к нам утром, только если война начнется, – ухмыльнувшись Ваня подпер входную дверь тяжелым горшком, – Чтобы воздух тоже кофейку попил…ага…

– Я вот до сих пор не пойму: ты слабоумный или романтик? – хриплый смех еще страшнее её утреннего “певчего” голоса.

– Ой, все…хватит, – Ваня подошел к одному из столов, отодвинул стул и жестом предложил девушке присесть. – Этот вчера вечером приехал, новенький. Давай, пробуй на удобство и комфорт.

– Ну, конечно, кому же еще можно доверить такую прекрасную миссию…

– Вот чего я точно не хочу лишаться по утрам, так это твоего сарказма…

– Какой сарказм, Ваня? Какой сарказм? Вообще его нет!

– Ой…ты бы видела свое довольное лицо сейчас..и эта ухмылка…– мечтательный взгляд молодого человека сверлил девушку с головы до ног.

– Мне кажется, ты уже не на ухмылку мою смотришь, это во-первых. Во-вторых, мы уже обсуждали эту тему и…

– Да, обсуждали. И я сказал тебе, что прекращаю все попытки, но смотреть на тебя мне до сих пор еще можно, в этом нет ничего противозако…

– Это только в России, милый, только в России…– Лиза бухнула свой ноут на стол и приземлилась в новое кресло. – Слушай, а оно и правда очень удобное, да и внешний вид такой…винтажный такой…типа лофт. – И опять засмеялась. Она часто смеётся над тем, что говорит сама. Возможно, это связано с многогранностью личности. Об этом тоже позже. Нет никаких интриг, просто хочется рассказать сразу много и хорошо.

– Я не знаю лофт это или винтаж, но знаю одно: Сэм за ним очень много бегал и еле успел купить последний у изготовителей. Думаю, что он тоже с трепетом и любовью заботится о твоей пятой точке…

– Что значит тоже?

– Лиза, открой глаза, а? В этой кофейне работают шесть мужиков. И все шесть смотрят на тебя с любовью и заботой. То есть, смотрят они, все шесть, на тебя так не просто потому, что ты каждое утро делаешь нам первый чек. А потому, что им хочется так на тебя смотреть по другим причинам. – Ваня уже нес Изи самую уютную кружку. Лиза не может пить кофе или чай из неуютной посуды. Да, у этой взрослой девушки есть критерии уютности кружек: она должна быть большая, как супница; ее цвет должен быть приглушенный, лучше в зеленых или серых оттенках, но желтые тоже подойдут; только глянцевая, никакой матовой поверхности; еще приветствуются неровности и всякие гадкие надписи, сделанные шрифтом печатной машинки. Тут таких кружек было много, точнее сказать: тут других и не было.

– Ну, Вань, какая любовь? Вы все прекрасно знаете мое отношение к вам. Я безумно ценю то, что вы делаете, но…

– …но большего от меня не ждите, потому что “я – гордая разведенная феминистка, которой нафиг сейчас не нужны отношения”, – Ваня целиком полность решил испытать её терпение и изобразил говорящий рот рукой прямо у Лизы перед носом.

– Я, конечно, не акула, но зубы у меня есть, и палец твой откусить не побрезгую.

– Пей свой латте и работай. Скоро придет Сэм, вот с ним и обсудишь кто ты: акула или…ай, ладно…

Ваня ушел за стойку махнув рукой и опустив голову. Расстроился? Ага, в очередной раз. Ваня относится к тем самым мужчинам, которые в любом возрасте сохраняют свое пока еще детское отношение ко всему происходящему. А ему всего двадцать пять, так что уровень детского в организме повышен до максимума. Не будем отрицать существования умных парней в двадцать один или двадцать четыре года, но это был не тот случай.

Столько разговоров уже было про “их отношения”, столько слов сказано и Лизой, и Ваней.

Началось все с того, что он решил разнообразить её утренние посиделки. После ежедневного утреннего появления Лизы в кофейне на протяжении месяца, он стал добавлять в латте сиропы, предполагая, что Изи это понравится. Но мальчик даже и не подумал, что на это его “проявление внимательности” прилетит жалоба владельцу кофейни за “бездарную порчу утреннего глотка жизни”. После этого Ваня не выходил на работу в первую смену больше двух недель. А потом Сэм лично привел его за руку к открытию кофейни, посадил перед Лизой и сказал, что “пацан хотел как лучше, че ты его напрягаешь своим характером”.

Не сказать, что она растаяла или пожалела о своем поступке. Но, мило улыбнувшись, погладила Ивана по руке и сказала, чтобы он спрашивал в следующий раз о предпочтениях в сиропах. А они просты: кофе с сиропом – не кофе.

И понеслось. Рука Лизы послужила началом неразделенной любви Ванечки к этой стройной зеленоглазой девушке. Что он только не делал: и цветы приносил, и пироги сам пек, и кофе за счет заведения чуть ли не каждый день, и музыку из её плейлиста включал в кофейне, и салфетки для очков спиртовые дарил (хотя Лиза в последнее время предпочитала линзы), и на все её девичьи “а вот бы тут было…” всё исполнял. Сэм негодовал после его этих исполнений, а Ваня что…Ваня продолжал влюбляться.