Елена Чутская - Заявка в друзья

– В чем заключается твоя проблема? – Толика после выпивки всегда тянуло на душевные беседы.

– Мы вчера после этого вопроса за пятой бутылкой пошли, – напомнил Олег. – Мне завтра на работу.

– Да понял я уже, бросаешь друга на верную смерть, – огорчился Толик и достал из пакета очередную банку пива.

На столе в закономерной прогрессии увеличивалось количество пустой тары. Олег опять пожалел, что забыл купить хлеба. Хотелось есть, но не то, что принес Толик из супермаркета. Хотелось нормальной, домашней еды. Холодильник пугал белоснежной пустотой. Где-то в углу в надорванной сетке завалялись несколько картошин. Он решил их отварить и открыть иваси в собственном соку. Все лучше, чем ничего. Между тем, Толик усердно разглагольствовал о смысле жизни, бренности бытия и роли женщины в мировом пространстве, а конкретно, о роли любимой тещи в семье Черкасовых. Олег, ловко обрезая позеленелые бока молодых клубней, слушал молча, не перебивал.

– Я, брат, в своем доме уже не хозяин. Задвинули меня под лавку, сижу и не хрюкаю. Даже дети меня стороной обходят. А знаешь почему? Все влияние Марии Евдокимовны, дай ей Бог здоровья! Она и жене моей мозги прочистить успела, пока мы вчера с тобой праздновали. Работаю плохо, получаю мало, от рук отбился, дом рушится, крыша протекает, и во всем я виноват. А что я могу на пенсию в двадцать тысяч рублей? Новый дом отстроить? Так мне в банке даже кредит на ремонт не дали. В лицо рассмеялись. Я не кредитоспособный, понимаешь. С меня государству нечего обобрать, только последнее, если отнимут. Вот дожили: боевой офицер с медалями идет денег просить у тех, кого защищал не щадя живота, руку для милостыни тянет, мать его… а ему фигу без масла…

– Устройся на работу, – отозвался Олег, стоя у плиты, контролируя сложный процесс кипения воды.

– Где ты видишь работу? Меня даже в сторожа не взяли, все места заняты. Мужики мечутся, как форель на нересте, лишний рубль хотят заработать, а негде… Вон там, за многоэтажкой, знаешь, что раньше было? – Толик, чуть шатаясь, подошел к окну.

– Что?

– Огромный хлопчатобумажный комбинат на четыре тысячи рабочих мест. Махина о-го-го! Люди ткани натуральные производили, первый сорт, за границу отправляли, а сейчас на этом месте торговые центры и магазины. Доморощенные торгаши экономикой заправляют, причем от продажи нефти и газа до резинок от трусов, да и те друзья-китайцы производят, своего ведь ни черта нет. И ты говоришь, в стране лучше стало жить? Кому лучше?

– Не кричи, Толик. – Олег отвел друга подальше от окна, усадил обратно за стол. – Не пей больше, сейчас горяченькой картошечки поедим.

Но Толик не утихал.

– Знаешь, сколько в Краснодаре было фабрик и заводов? Пальцев не хватит сосчитать. А сейчас? Одни развлекательные центры и супермаркеты! Мне вот интересно, Олег, откуда у людей деньги? Никто ведь не работает по существу. Ничего не производят, но еду покупают, а по выходным еще и развлекаются, в кино ходят, детишек фастфудом кормят, диабет с гастритом зарабатывают. Я живу на двадцать тысяч. За все плачу, копейку считаю и радуюсь. А меня все давят, давят. Налогами, пошлинами, штрафами, а додавить не могут… – Толик зло расхохотался и скрутил невидимому врагу дулю.

Через полчаса Олег кормил его вареной картошкой.

– Закусывай, давай, вояка… Ты думаешь, один такой умный выискался? Таких миллионы, и все живут.

– А если мне осточертело так жить, тогда как?

– Ешь! – Олег выложил на тарелку остальную картошку. – Есть люди, которые могут, но ничего не делают, а есть такие, как мы, которые хотят, но не могут.

– Вот тут ты не прав, брат…

Он оборвал его резко и грубо.

– Заткнись, Толя, по-хорошему прошу. Мне твои разговоры вот уже где. Неужели нельзя хотя бы в праздник без политики обойтись.

– Можно, можно… – согласно закивал Толик и уронил голову на стол.

И в этом был весь Черкасов. Начать провокационный разговор, разворошить улей, подлить масло и черкнуть спичкой – его любимое кредо любого застолья, а потом он благополучно вырубался, и пожар горел без него. Толик имел исключительную способность пить сутками напролет и все помнить, но с годами привычка стала угасать, а способность свелась к быстрому опьянению и отключению всех жизненных рефлексов. Олег бережно перекантовал друга на диван. Теперь тот проспит до вечера, а после будет свежим огурцом. Боевой офицер…

Во второй раз дороги их пересеклись в Буйнакске после первой чеченской, затем в послужном списке значился Цхинвал. Толик после Афганистана с ранением и орденом Красной Звезды осел в учебном центре, Олег прибыл туда же для повышения квалификации инструктора по рукопашному бою, с тех пор они были неразлучны целых двадцать лет. Привычки друга Олег изучил давно и с особой тщательностью. Он не читал ему мораль, не давил на жалость, но и пагубным пристрастиям не потакал. Для себя уяснил одну простую вещь – если человек хочет умереть раньше положенного срока, то мешать ему не надо, только навредишь. Полинка, жена Толика, «зашивала» его три раза и все ненадолго. Последний раз тот продержался полгода, а когда у Олега случилось несчастье, и вовсе слетел с катушек. Он не мог осуждать друга и, лишь глядя на него, не уподобился до скотского состояния, но сегодня прозвучало «алкаш».