Владимир Зюкин - Сашка. Книга вторая

– А ты к кому?

– К Мурату.

– А-а, к бригадиру. Тогда лезь в телегу – еду туда, подвезу.

Весь путь мужик молчал, только объяснил, что он из «Славы» и что приходиться ездить в Котельниково, потому что у них в магазине кроме сахара, крупы и бочковой селёдки ничего нет. Село, куда привёз их мерин, понукаемый неразговорчивым возчиком, поразило Сашку убогостью. Изб было мало, не больше тридцати, плетни косые, окна крохотные, дорога разбитая. Но жильё Мурата оказалось приличным. Симпатичная татарка, с ребёночком на руках, гостеприимно встретила Сашку и попросила подождать мужа. Записку читать отказалась, зато поставила на стол тарелку с картошкой, чашку молока и краюху хлеба. Сашка поел, благословляя гостеприимный дом, а после сидел, полный доброго предчувствия относительно дальнейшего его пребывания здесь.

Хозяин появился к вечеру. Сашка увидел в окно, как он въехал во двор на справной кобыле. Это был низенький и щуплый, но энергичный мужчина средних лет. Бегло глянув в записку и улыбнувшись, он похлопал гостя по плечу:

– Да живи, сколь надо.

Сказав так, он пошёл во двор покормить скотину; закончив работать во дворе, он, уже в избе, принялся чинить сбрую, не обращая на гостя внимания. Подступала ночь. Сашка поглядывал на хозяина и клевал носом: его разморило от усталости и горячего воздуха, который плыл от раскалённой печи. Увидев это, хозяин встал и позвал жену, вышивающую в соседней комнате:

– Собирай ужинать.

Через несколько минут на кухонный стол перекочевали из-за заслонки печи тушёная капуста с солидными кусками баранины и пшённая каша, а из шкафа – нарезанный большими кусками ржаной хлеб и банка с молоком. Сашка почувствовал себя неловко. Оказывается, не утратил ещё совесть, когда подъедался у дружков и тётки. Не отказываясь от ужина, спросил:

– Мне бы какую работу… Чем-нибудь помогу…

Мурат, посмотрев одобрительно на подростка, ответил:

– Денька три отдохни, и поможешь; работы здесь много. А рассуждаешь, парень, правильно: кто не работает – тот не ест.

Послонявшись несколько дней по рощам и полям, Сашка впрягся в деревенскую работу. Мурат, как бригадир, поставил его на сенозаготовку. Работа трудная, в первое время едва хватало у Сашки сил дождаться обеда. Но, в конце концов, он втянулся, окреп, научился вершить копна и ловко подавать вилами сено стоящему на стогу мужику. Но однажды, спрыгнув с копны, он сильно потянул ступню. Пришлось неделю проваляться дома. Мурат и хозяйка ухаживали за ним, как за сыном.

Когда нога зажила, Мурат отправил Сашку убирать зерновые. Работал теперь на соломокопнителе. Работа хлопотная и пыльная.

Вскоре Сашка познакомился с сельскими парнями. Вечерами холостая молодёжь собиралась возле клуба. Девушки пели песни, и их голоса, казалось, слышали небеса и приграничный лес. Потом раздавались звуки патефона, поставленного на подоконник клуба. Мужская половина покуривала, сидя на брёвнах, и снисходительно разрешала дамам пригласить себя на танец. Не выпуская папироски изо рта, парни тёрлись в такт музыки о тела деревенских красавиц. Бывал здесь и Рашид, восемнадцатилетний бугай, отличающийся необыкновенной силой: поднимал плечами коня. Он сыграл нехорошую службу в судьбе Сашкиной. Однажды подошёл к Сашке и спросил:

– Люську Потенкину знаешь?

– Конечно, у её матери злой самогон.

– Вот он, – Рашид откинул полу телогрейки и показал Сашке бутыль самогона.

– Ну и что?

– Люська намерения на тебя имеет. Говорит, что замуж за тебя хочет.

– Смеёшься? Мне шестнадцати нет. Да и на фига мне рожа её? Сам не хочешь вместо меня? Кстати, тебе какая печаль заботиться обо мне?

– Есть печаль. Она говорила, что если приведу тебя, то месяц бесплатно самогон буду пить. Я тебя жениться не заставляю. Ты приди и скажи, что думаешь о ней. Ну, прошу, сходи. А самогонку вместе попьём. Прямо сейчас и иди. Давай для храбрости. – Он извлёк из кармана надколотый стакан и налил в него.

Только ради приятелей Сашка, осушив стакан, поплёлся на задание. Шёл и представлял себе её физиономию. Ещё и мать у неё, он слышал, колдунья. Не доходя до Люськиного дома, он трусливо свернул в проулок. Но тут же услышал свист. Оказывается, что он шёл под конвоем парней. Тогда, плюнув с досады, он направился к большому дому: Потенькины были самые богатые крестьяне в деревне. Открыв калитку, он со страхом отпрянул: подобно злобному сторожевому псу, к нему приблизился хряк. Хорошая причина отступить. Но тут дверь избы открылась, и к калитке засеменила Люська. У неё глазки, как у борова – напрочь заплыли. Вывалившись за калитку, она взяла Сашку за руку, улыбаясь: