Елена Кивилампи - Война с журавлями

– Избушка, избушка! Повернись лбом к солнышку, а ко мне крылечком! – крикнула Аля, когда они с братом выбрались из машины и наперегонки побежали к бревенчатому дому на окраине деревни.

Изба, где поселилась экспедиция языковедов, пустовала уже немало лет и служила чем-то вроде местного постоялого двора для приезжих – в основном охотников, туристов и шабашников. Володя не зря сравнил её с развалиной: дом давно был отключён от электричества; оконные стёкла почти не пропускали света из-за толстого слоя налипшей пыли, а участок вокруг домовладения зарос крапивой, снытью и иван-чаем высотой по пояс, а где-то и по грудь взрослому человеку.

– Вот ведь паразит! – сплюнул от досады Володя. – Говорил же ему, чтобы скосил тут траву! Предупреждал, что с вами двое детей приедут! A он задаток взял и даже не почесался!

– A что, у этого дома хозяин есть? – с удивлением спросила Лиза. – Так-то с виду не скажешь – какое-то выморочное имущество. И почему графские развалины? Здесь что, графья раньше жили?

– Да какое там! Просто новый хозяин как бы из бывших – если, конечно, не врёт. Хотя этот и соврёт – недорого возьмёт. В общем, выкупил он дом у сельсовета, когда прежние хозяева умерли, да только сам тут не живёт – новый дом себе построил, как раз рядом с хутором вашей бабы Нюры.

– Это какой-такой граф? – спросил Олег. – Уж не Орлов ли?

– Он самый. A кто бы ещё тут взял ваши финские марки? …Ладно, вы пока устраивайтесь, отдыхайте, а утром я сам с ним переговорю, жаба ему в рот!

Пока совсем не стемнело, Володя показал Олегу дорогу к колодцу, и тот принёс два ведра воды чтобы вскипятить самовар и наполнить чугунный рукомойник. Обстановка в доме оказалась более чем скромной, как выразилась Лиза, почти «спартанской»: деревянные лавки вдоль одной из стен, две железных кровати с панцирным ложем (обе ржавые, как средневековые латы), пара раскладушек и стол из некрашеных досок, служивший подставкой для закопчённой керосиновой лампы. По углам жилых комнат с потолка свисала серая паутина, а стены украшали старые фотографии в рамках – семейные портреты бывших хозяев дома.

Словно очутившись в зале музея, Олег задумчиво прошёлся вдоль стены, по очереди разглядывая пожелтевшие снимки: на одном стоял немолодой мужчина в форме бомбардира царской армии с двумя солдатскими «георгиями» на груди; на другом – женщины разного возраста в национальных костюмах прионежских карелок; дальше – молодой парень в шинели и будёновке рядового пограничной охраны НКВД, ещё несколько детских фотографий…

– Да ты, смотрю, совсем ожил! – заметила Лиза, закончив застилать их постель. – Чай пить будешь?

– Буду, – ответил Олег, доставая из рюкзака пакетик с купленной в дороге выпечкой. – Вот, кое-что осталось в закромах – могу поделиться, если хочешь.

– Ты опять за своё?! Да выброси ты эти коврижки от греха подальше!

– Вот возьми и выброси сама, если рука поднимется!

– Не поднимется. Ты же знаешь: у меня бабушка была блокадницей.

– То-то и оно! И никакие это не коврижки – всю дорогу удивляла своей эрудицией, а тут вдруг промахнулась. Это калитки. Такие обе мои бабки пекли, и прабабка тоже. Ты помнишь шаники от твоей еврейской бабушки? A это наш карельский цимес – вот я и не смог удержаться.

– Ну ладно, убедил! Только ешь их сам на здоровье, а я обойдусь.

Олег ещё раз прошёлся вдоль стены с фамильным фотоархивом и обнаружил некую странность: история жившей в доме семьи обрывалась примерно на 1980-х годах; а ещё треть стенки оставалась пустой, хотя в неё в шахматном порядке были забиты обойные гвоздики.

– Странные люди здесь до нас побывали, – заметила Лиза. – Новые фотографии забрали, а старые оставили.

– Да, нелогично… Хотя, может, просто новых не повесили, – ответил ей Олег. – Мне Володя рассказал, что тут раньше жил старик-ветеран, один воспитывал внучку. Потом она уехала в город работать, а дед всё ждал, когда она замуж выйдет, правнуков ему родит. Да так и не дождался: умер… A внучка его потом сюда вернулась и в этом самом доме повесилась от несчастной любви. Вот так и оборвался их род.

– Какая печальная история! – вздохнула Лиза.

– A душа этой девушки, – продолжил Олег, – до сих пор здесь бродит, всё никак не успокоится. Поэтому дом и стоит заброшенный.

– Ты что, напугать меня решил?

– Да нет, просто делюсь информацией. Ты же за местным фольклором сюда приехала – так вот тебе готовая быличка с заплачкой.