Евгений Зернов - Край света

– Вы боитесь жить, – подытожил психотерапевт. – Что ж, это нормально. Уверяю, подобной фобией страдает большинство населения.

– Разве всё то, что я перечислил, – это и есть жизнь?

– Будьте реалистом. Да.

– Не верю, что нет альтернативы. Жизнь не может быть столь уродливой!

– Вы смотрите в негативном ключе. В мире царит подлинная гармония и баланс. Всё вокруг переплетено, взаимозависимо и регулируется естественным образом. Если добычи становится меньше, количество хищников уменьшается, и тогда популяция добычи восстанавливается. Симбиоз. Эволюция и приспособление живых существ. Совершенство! Выпишу вам рецепт лекарства для повышения счастья – купите в любой аптеке. Внутрь три раза в день, независимо от приёма пищи.

– Какой ты счастливый! Сделан из небьющегося материала, – улыбаясь, произнёс Стеклянный Человечек.

Он сидел на лавке во дворике возле клиники. Такие ухоженные умиротворяющие дворики обычно процветают около храмов и больниц. Дитрих сидел на другом конце этой же лавочки и недоумённо смотрел на хрусткий голубой листок бумаги в дрожащей руке.

«ДИАГНОЗ. Страшное, пугающее слово. Редкая смертельная болезнь – окаменение. Однажды, в один из тех немногих дней, которые остались в моём распоряжении, я превращусь в камень.

Ну почему?! Почему это происходит именно со мной, не с кем-нибудь другим? Да вон хоть с кем! Почему мир жесток именно ко мне? И не жил вовсе. Как говорят в таких случаях, влачил жалкое существование и бесславно сгинул. Зачем-то же я появился на свет? Должно же быть хоть какое-то объяснение, не говоря уж о предназначении? Не может быть ведь просто так, никчёмно! Это совершенный абсурд!»

– А я вот боюсь разбиться, – продолжил Стеклянный Человечек. – Это может произойти в любой момент. Хрусть – и всё. Поэтому предпочитаю дружить не с твердолобыми, а с мягкотелыми. Хотя со временем всё больше становлюсь философом. Главное, выработать в себе привычку всегда быть осторожным.

Дитрих не знал, как ему поступить с этим голубым листком. Бережно хранить смертельный диагноз глупо. Разорвать на кусочки и выбросить – тоже едва ли разумно.

– Простите, что? – очнулся Дитрих. – Кто вы такой?

«Отвлекаете меня от ужасного внутреннего содрогания».

– Стеклянный Человечек. Пришёл из Искусного мира.

– Откуда?! – поразился Дитрих. – Что за галиматья! Там никто не живет! За пределами Золотого Города нет ничего, кроме искорёженного, жуткого пространства. Это знает любой школьник.

– В нашей деревне нет школьников. Мы тоже не подозревали, что где-то в мире существует большой густонаселённый город с небьющимися жителями. Пока однажды к нам не забрёл великий путешественник Фёдор и не поведал. Знаете, он побывал во многих местах Искусного мира. Он один из немногих планетян, кто может по-настоящему сравнивать. Можно ли судить о том, чего не видел собственными глазами? – Стеклянный Человечек с сомнением покачал головой. – Судят невежды, да. Не понимая, как смешно выглядят. По примеру Фёдора, я загорелся идеей долгого путешествия, и вот наконец пришёл к вам. О чём, должен признать, несколько сожалею. Зато по пути увидел и узнал чрезвычайно много интересного.

– За пределами Сущего мира жить невозможно, – не унимался Дитрих.

– Мы привыкли. Полагаю, именно у вас творится жуть. Во всяком случае, для меня находиться здесь крайне рискованно. Я хрупкий. Один-единственный удар станет последним. В вашем городе все такие твёрдые и жёсткие. Вы не замечаете, что всё время бьётесь друг о друга. Как галька в прибой. Чтобы со временем обратиться в песок. Я думаю, у нас тоже когда-то было так. Вся твердь в деревне усеяна осколками. Это наши предки. Чтобы выжить, мы научились любить друг друга. К взаимной выгоде. Кстати, научиться любить – совсем несложно.

– И что же интересного вы увидели по дороге?

– Удивительнее всего тот факт, что люди живут буквально повсюду. В самых причудливых местах. Но, конечно, далеко не везде так плотно, как в вашем безумном городе. Здесь вообще количество жителей превышает критическую массу. Кстати, почему бы вам не взглянуть на мир самому? Путешествовать ведь оказывается так просто. Главное – решиться.

Дитрих отрицательно помотал головой.

– Страшно что-либо менять. Не вижу смысла. Не хочу, чтобы мои издержки выросли, а только в привычных обстоятельствах они минимальны. И… – Дитрих бросил взгляд на голубой листок. – И вообще, мне теперь нельзя тратить время на всякую чушь. У меня его осталось так мало!