Владимир Латышев - Беседы с Софией

– А может быть земные ракеты смогут отклонить комету? А вы полетите домой, – прошептала Настя.

– Не смогут.

Голос Кролина прозвучал твердо и даже жёстко, заставив Настю глянуть на него с удивлением.

– Тогда тебе придется выбирать, – медленно проговорила Настя, подойдя к Кролину и осторожно взяв его за руку.

– Нет Настя, выбор я уже давно сделал. Мы все его сделали. Теперь ваша очередь.

– Ты что замолчал? – дернула меня за рукав София. Ну, Влад!

– Мы уже пришли, София. Да и темно уже, и родители переживают. Может отложим до завтра?

– Насупившись обиженно, София махнула мне рукой и легко взбежала по лестнице на второй этаж. Хлопнула дверь и я остался один.

А пару дней спустя улыбающаяся племянница зашла ко мне в гости и с порога заявила:

– Я знаю, чем всё кончилось. Хочешь, расскажу?

– Ну конечно, обрадовался я. Только присядь, пожалуйста. Тебе чай или кофе налить?

– Потом! – отмахнулась София, – Слушай!

Прошёл месяц. Двое стояли на балконе, держась за руки и глядя на огромную, красивую до чертиков Луну.

– Вон там, немного правее, – сказал он, – через 10, 9, 8 … секунд. Вспышка была достаточно сильной, чтобы её можно было заметить невооруженным взглядом.

– Ну вот, Ликон улетел с чистой совестью, – сказала она, – а ты говорил, что нет выбора. А ведь мог тоже улететь, а меня бросить.

– Нет, не мог. Я же сказал, что у меня нет выбора.

– Я знаю, Кролик, – прошептала Настя, прижавшись к любимому.

Откинувшись на спинку стула, София смеялась весело и заразительно. Все сидящие за обеденным столом тоже улыбались, поддерживая веселое настроение одиннадцатиклассницы, и все ждали продолжения её рассказа об очередном школьном дне.

Нельзя сказать, что ситуация была необычной для нашего родственного сообщества, в котором застолье было, кажется, главной и всеми любимой традицией. София с родителями и мудрой бабушкой Олей жили в относительно небольшой четырехкомнатной квартире, где была замечательная гостиная-столовая с большим массивным столом, такими же стульями и портретами предков на стенах. А поскольку жили мы по-соседству, на втором этаже старого кирпичного дома, то и я частенько оказывался за общим столом на правах дяди Софии и, по общему мнению, её старшего друга.

– Представляю, с каким облегчением вздохнет наша директриса, когда я, наконец, закончу школу! – заявила моя племянница, с хрустом раскусив яблоко, и сразу смутив и встревожив родителей.

– София, девочка, не пугай нас, ради бога! Что ты опять учинила?!

– Да ничего, мамочка, я не сделала. Просто задала вопрос нашему гостю, который читал лекцию в рамках профориентации. Нам сказали, что это талантливый молодой профессор, который защитил докторскую диссертацию в двадцать девять лет. Он действительно молодой, умный и, наверное, очень уважаемый. Рассказывал нам о психологии и современных методах управления персоналом, и уговаривал идти учиться на современных руководителей. Мы его внимательно слушатели, а потом девчонки поинтересовались, как он относится к искусственному интеллекту и какую роль по его мнению займут завтра роботы в сфере производства. Он обрадовался и много чего наговорил, но в основном про то, что роботы уже вытесняют из сферы занятости разных исполнителей. И тогда я поинтересовалась, а что будет делать он сам, когда лишится исполнителей; какую профессию себе выберет. Он стал чего-то объяснять, но это было неубедительно и скучно. Может, конечно, мы его просто не поняли.

– Боже мой, София, ну когда ты научишься придерживать свой язычок?! – всплеснула руками Валентина и бросила быстрый взгляд на мужа.

– Мама! Но нам же предложили задавать вопросы! Я что, должна была спросить женат ли он или про его гастрономические предпочтения? Почему нужно прикидываться восторженной дурочкой?

– Не надо дурочкой. Иногда можно просто промолчать.

– Ну да! Все сразу подумают, что я захворала. Ещё скорую вызовут. Пап, ты тоже считаешь, что молчать полезнее?

– Я считаю, – заговорил папа Антон, с трудом погасив улыбку – что ты у нас большая умница и наверняка сама понимаешь, что нужно уметь и говорить, и молчать. А вот чувство меры между тем и другим это уже признак мудрости, которая приходит с годами.

Антон, человек решительный и твердый в своих убеждениях, с круто вырубленными чертами лица и почти таким же характером, был обычно на стороне дочери и в большинстве случаев одобрял её поведение. Что же касается меня, то в подобных пикировках я старался не участвовать. Родители ценили такую сдержанность, но, каждый в отдельности, временами заводили со мной разговор о дочери, о её возможном будущем. Я же отмечал многочисленные способности Софии, подчеркивая, что она прекрасно мыслит и в состоянии самостоятельно решить вопрос о выборе профессии или, точнее, места дальнейшей учебы.