Валерий Коновалов - Прѣльсть. Back to the USSR

Когда в 1959 году семья переехала в Москву, выяснилось, что Чкалов серьёзно отстал от одноклассников. В Красноуфимске он учился прилежно и даже был награждён похвальной грамотой, в Яхроме стал сразу получать пятёрки, потому что его уровень знаний был выше, чем у яхромских ребят. Это сыграло с ним злую шутку: бабушка и мама расслабились, он разленился, какое-то время почивая на лаврах. К тому же сказались и два месяца, проведенные в санатории, где ему приходилось заниматься самостоятельно. Но, несмотря на это, и в Москве была беззаботная, счастливая жизнь, омрачаемая лишь необходимостью делать домашние задания.

1961 год. Линейка во дворе школы №140 Ленинградского района. Чкалову пообещали, что через двадцать лет в СССР будет построен коммунизм. Новость вызвала горячий отклик в сердцах его сверстников. Коммунизм представился их воображению в виде магазина сладостей: бери, сколько душа пожелает. А уж она, будьте уверены, не подведёт. Учительница с досадой объясняла, что желания людей будут ограничиваться сознательным отношением к потреблению, но дети были уверены, что это ничуть не помешает им набрать кулёк конфет про запас. Мало ли: сейчас ты сыт, а через час захочется – не бегать же в магазин каждый раз. Куда как спокойнее иметь желаемое под рукой. То, что люди при коммунизме будут работать охотно и даже с полной отдачей, несколько отравляло картину будущего, но Чкалов успокаивал себя тем, что, может быть, и не дорастет до такого уровня сознательности, а конфеты будет есть наравне с сознательными, потому как – коммунизм и всё по справедливости: у кого сознательность – пусть себе трудятся, зачем лишать их удовольствия, но вот лично он пока не готов. Нравилось и то, что к тому времени уже и в школу не нужно будет ходить – поди плохо?

Мальчишки… Любимой игрой была «войнушка», с которой никакая другая не могла сравниться по азарту. Делились на две команды: на «фашистов», «немцев» и «наших», «партизан», иногда – на «белых» и тех же партизан, «красных». Разумеется, всем хотелось быть «нашими» – выстрелить из револьвера, сделанного из коряги, издав голосом звуки выстрела: «Пчщщщ! Пчщщии!», – и картинно упасть на землю, изображая раненого. «Раненый», несмотря на ранения и громкие стоны, никогда не умирал, а продолжал стрелять так же бойко: «Пчщщщ!» Пели песни. Больше нравились сюжетные, например, такие, как «Ты конёк вороной…… домой, что я честно погиб за рабочих», – или: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперёд…» Песни на другие темы не вспоминаются. «Попал!!! Падай – я первый выстрелил! Уррра, товарищи, в атаку!» Самому авторитетному члену детской ватаги доставалась роль Чапаева. Или просто «красного командира» с непременной повязкой на голове – от ранения, конечно же. Позже Чапаева и красных командиров заменили мушкетёры, потому что вышел французский фильм, который дети смотрели по многу раз, не уставая переживать за любимых героев. Всем хотелось быть Д’Артаньяном, остальные по сравнению с ним выглядели не столь блестяще. Но Д’Артаньян, к сожалению, был один, и кому-то приходилось мириться с ролями Атоса, Портоса и Арамиса. С взрослением прибавились и другие игры – азартные, так как у детей появились карманные деньги. Карманными в том значении, в каком их называют сейчас, те деньги вряд ли можно было считать, в основном они формировались из сэкономленных на завтраках, в зависимости от выданной суммы – от десяти до сорока копеек. Экономили те, кто обладал волей или был вдохновлен какой-нибудь идеей – например, пополнить свою коллекцию новым солдатиком, «дорогой» маркой, сходить лишний раз в кино, купить мороженое или молочный коктейль. Копить лучше всего получалось у «жадных»: у таких идеей могло быть само накопительство. «Жадных» было немного, потому что наличие денег рождало соблазны, противостоять которым в таком возрасте было непросто. Во дворе играли в «расшибалку», или «пристенок». Игра была азартной: она затягивала, лишала воли, и нередко заканчивалось тем, что Чкалов проигрывал все накопленные деньги. Жадность и азарт боролись в его душе…

– Кон! – закричал Чкалов, радуясь удаче.

Его бита, совершив плавную траекторию, опустилась на монеты, сложенные столбиком на «кону». Но не успел он и шага сделать, чтобы собрать справедливо выигранные деньги, как старший мальчик, главный среди них, «хулиган» Хохлов, пнул по кучке и сказал с наглой улыбкой:

– Переиграть! Заступил за черту!

Сердце Чкалова закипело от откровенной несправедливости: