Алексей Ручий - Песни/Танцы. Песни Одинокого Героя, Танцы Заблудших Душ

Чем сильнее тебя захватывает реальность, тем меньше тебе остается снов. Истина, которая одинаково работает и в обратном порядке. Мы связаны со своими снами так же, как младенцы с божеством. Вифлеемская чума. Античные кошмары. Призрачные фигуры, качающиеся в трансе.

– Иди туда, будь там, отрекись от всех благ лживого мира.

– Живого мира. С Л или без. лЖивого мира.

– Странствуй в кошмарах.

Освой свой путь. Пройди от начала и до конца. Загляни в глаза собственному страху. Мир представляет собой головоломку, которую тебе предстоит разгадать. Начинай! И помни: иллюзии – это только иллюзии, а истина – лишь облако сомнений.

Все, что ты оставил, – ничто. Все, что тебя ждет, – неизвестность. Ты уходишь от погони три дня. Следопыты идут за тобой. Но тебе удается затеряться на этих мертвых равнинах. Ты входишь в город. Город проглатывает тебя. Ты нужен ему. Он питается такими как ты. Теперь город – часть твоей реальности. Черная нора твоих собственных грез.

– Что привело меня сюда?

– А ты не знаешь?

– Скажи…

Чей-то голос звучит внутри меня… Кому он принадлежит? Чьи голоса звучат тут ночами? Мечутся по улицам подобно душам убитых во сне…

– Что привело меня сюда?

– Ты знаешь сам…

– И все-таки…

– Ты все поймешь… рано или поздно ты поймешь все.

Больше слов нет. Вопросы не имеют ответов. Ответов просто не существует. Время замирает. Умирают звуки. Я слышу только биение своего сердца.

– Пусть будет так.

За окном вагона медленно проплывали массивные и надменные сталинские дома, украшенные суровыми барельефами. Электричка маневрировала к Киевскому вокзалу. Народ неспешно собирал свой скарб и тянулся в тамбур. Я потряс головой, разрывая нежную пелену полуденной дремы.

Напротив дремал Паша, я толкнул его. Следуя армейской привычке, Паша проснулся и тут же подобрался – словно и не спал вовсе.

– Приехали, – сказал ему я, – конечная.

– Москва?

– Нет, Нью-Йорк.

Паша выглянул в окно. Электричка в это время остановилась.

– Если жизнь – это поезд, то мы – стук колес. Когда поезд прибывает на конечную станцию, стук прекращается.

– Ты хочешь сказать, что нам конец? Мы умрем?

– Нет, просто наша предыдущая жизнь закончилась; пришла пора начинать новую. А потому предлагаю оторвать наши бренные тела от скамеек, собрать пожитки и двигать из вагона ей навстречу.

На этом разговор был окончен, мы молча встали и пошли на выход. Протиснулись мимо дачников и оказались на платформе. В небе разливало свой невозможный свет майское солнце.

По платформе валила толпа, гремя тележками с вещами. Многие шли с рюкзаками, с дачным инструментом. Паша выудил сигарету, я протянул ему зажигалку. Здравствуй, столица! Здравствуй моя Свобода, мой призрачный Рай…

Москва. Огромный муравейник, кишащий людьми. Все куда-то спешат. Всем на всех плевать. В том числе и на вас. Москва – один из самых бестактных городов в России. Он нагло вторгается тебе в душу, приватизируя ее без спроса. Этот город пользуется тобой, а потом выбрасывает на помойку. И, тем не менее, мы здесь. Идем по платформе. Улыбаемся солнцу. Мимо спешат люди. И только мы не спешим.

– Надо бы перекусить, – говорю я Паше.

– Ага, – соглашается он, – только мне надо сначала брата встретить.

– А где он?

– Должен скоро подъехать.

– Тогда на вокзале подождем.

Мы вошли в здание Киевского вокзала. Все то же множество и многообразие людей. Очереди у пригородных касс. Сквозь створки массивных дверей видно перрон, откуда мы только что пришли. Хитро ухмыляется зеленой мордой электричка. Вы никогда не замечали, что у наших электричек самый добродушный вид? Чего не скажешь о многих, передвигающихся на них. Ну да ладно.

Пашиного брата мы решили ждать в просторном холле вокзала. Встали у стены и принялись смотреть по сторонам. Круговерть. И ощущение безграничной свободы.

Откуда-то вырулил лейтенант из комендатуры. Направился к нам. Что-то нехорошее зашевелилось у меня внутри.

– Чего стоим? – сходу спросил он.

– Человека ждем, – нехотя ответил я.

– Кто такие?

– Дембеля.

Глаза лейтенанта воровато бегали, как бегают глаза всех, кто сладко обременен пусть мизерной, но властью. Было видно, что так просто он от нас не отделается.

– Пойдемте, – коротко заключил он.

Мы с Пашей нехотя оторвались от стены. Лейтенант мелко засеменил к помещению комендатуры. Принесла же его нелегкая!..