Игорь Евтишенков - Римская сага. Битва под Каррами

– Я не забуду тебя, благородный человек! – сквозь слёзы произнёс отец. – Мы все тебя не забудем.

Лаций не стал ждать, пока чувства отца успокоятся и, пожелав удачи, направил своего коня в сторону городских ворот. Какое-то время он ещё слышал обрывочные слова благодарности, которые тот с трудом выговаривал, стараясь облагодетельствовать всех будущих детей и потомков своего спасителя, но потом и они смолкли.

Отдавать деньги не пришлось, так как обман Лабиена выяснился сразу же по возвращении в лагерь. В том, что тот не придёт за деньгами, Лаций уже не сомневался. Легат Лабиен проявлял смелость и дерзкую напористость только когда чувствовал за спиной силу или покровительство. Но он никогда не решался выяснять отношения один на один.

Вскоре Лаций забыл об этой встрече, но богини Парки, вьющие нить его судьбы, завязали здесь узелок, чтобы через какое-то время снова свести его с высокомерным легатом и его другом центурионом в другом месте.

Погода менялась. Вскоре в этих местах должны были начаться песчаные бури, поэтому войска стали постепенно возвращаться на север, в Антиохию. Однако Марк Красс не спешил. Он хотел показать сыну несколько храмов в Иерусалиме, где, по его сведениям, статуи богов были сделаны из чистого золота и щедро украшены драгоценными камнями. Лаций насчитал пять храмов. Легионеры начали строить большие повозки, чтобы вывезти тяжёлые скульптуры богов. Гастаты Варгонта и ветераны Мария обычно сопровождали их в портовые города, где грузили на корабли и отправляли в Рим.

В храме Афродиты, который был последним в этом списке, произошло неприятное событие, и легионеры, ставшие его невольными свидетелями, потом часто рассказывали об этом остальным воинам в большом лагере.

В тот день Красс показывал своему сыну огромные статуи Зевса, Геры, Аполлона, Венеры и ещё десятка греческих богов. Все они были сделаны из чистого золота. Когда он смотрел на них, его глаза светились от счастья и искреннего восторга. Ласково проводя рукой по тёплой поверхности жёлтого металла, Красс дрожащим голосом говорил, обращаясь к сыну:

– Смотри, Публий, такие даже в Греции нет. Тит Помпоний Аттик точно лопнет от зависти, когда увидит! Интересно, сколько здесь талантов золота? Тысячи, много тысяч…

Стоявшие у входа ликторы и легаты молчали. Лаций вошёл внутрь. Солнце нещадно палило в небе, превращая воздух в липкий сок персика, но в каменном храме было прохладно и приятно. Никого, кроме самого Красса, обилие золота в восторг уже не приводило. Консул с сыном углубились в дальнюю часть зала, за ними последовали ликторы, а Лаций с другими легатом вышли и остались стоять в тени на небольшой площадке у входа. Когда пожилой консул и его молодой сын показались из полутьмы храма, один из ликторов махнул рукой и центурион Геренний отдал приказ легионерам. Сорок человек первой центурии развернулись и направились к боковому входу. Для них начиналась рутинная работа: как и раньше, надо было вынести все эти статуи наружу и погрузить на скучившиеся с другой стороны повозки. Марк Красс и его сын стояли у выхода, а внизу, у лестницы, изнывали от жары легионеры. Ровные шеренги тянулись от первой ступени до начала пыльной дороги, где консула уже ждали лошади.

– Приветствую вас, защитники Рима! – громко произнёс Красс. Две когорты, почти тысяча человек, радостно выкрикнули его имя. Публий в это время стал не спеша спускаться вниз. Выслушав приветствие, Красс последовал за ним. Но когда его сын уже готов был сделать последний шаг и ступить на землю, он неожиданно оступился и упал. Как оказалось, за день до этого под первой ступенькой образовалась небольшая яма и перед самым приездом консула её наспех засыпали песком. Публий не видел этого, он смотрел на легионеров, отвечая на их приветствия. Попав ногой в песок, он подвернул щиколотку. Марка Красса отделяли от него всего два шага, однако он тоже не смотрел вниз. Взгляд консула был устремлён поверх голов приветствовавших его воинов.

– Слава императору! – кричали воины, с трудом превозмогая жару и усталость. Красс упивался этими словами. Краем глаза он видел, как сын сделал первый шаг на землю, а потом потерял его из виду. Продолжая смотреть вдаль, консул сделал следующий шаг. Нога зацепилась за плащ Публия, он попытался отдёрнуть её, но было уже поздно. Споткнувшись, он рухнул рядом. Сын лежал, держась за ногу. Теперь рядом с ним лежал его отец. Все легаты затихли и хмуро переглянулись. По рядам легионеров пронёсся звук, похожий на громкий вздох, и они опустили щиты на землю. Лаций видел, как их лица исказила гримаса ужаса. Для римлян, свято веривших в божественные предзнаменования, это был страшный знак.