Ованес Ашхатоян - Терять или находить

– Мама, я приехал навсегда!

школа

В понедельник, как всегда в полдевятого, у нас начинались уроки. Первым был русский.

– Здравствуйте, дети, – говорил учитель, входя в класс. – Все приготовили домашнее задание?

– Здравствуйте, – тянули хором в ответ.

– Все приготовили домашнее задание?

– Все.

– Хорошо, тогда начнем урок.

И начинается мучение: учитель диктует какие-то предложения, а тебя жутко тянет в сон… И так целых сорок минут. Но вот долгожданный звонок, и мы высыпаем в коридор с таким видом, будто бы все это время таскали кирпичи.

Я учусь не в простой школе, а в школе для слабовидящих детей. Мы все живем далеко друг от друга и поэтому не видимся в выходные.

В нашем классе десять человек: пять мальчиков и пять девочек. Вот ко мне подбегает Женя. Он, как и я, учится во втором классе, только не в «А», а во втором «Б». Мы с ним, как взрослые, здороваемся за руку, и с независимым видом идем к одному из наших любимых подоконников. Залезаем на него, опираясь друг о друга, и начинаем рассказывать. Сначала я: как в выходной смотрел по телевизору классный фильм, как вечером мы дрались с дворовыми ребятами, а после играли в войнушку. Женя рассказывает, что у него есть новая кассета, и что он остается жить в школе на всю неделю. С Женей мы лучшие друзья, и поэтому я сказал, что остаюсь с ним, и мы вместе пойдем на дискотеку в актовый зал в четверг. Потом мы слезаем с подоконника и бежим на урок, иначе учитель не впустит в класс и придется сидеть под дверью в коридоре.

Снова начинается урок, и тянется так же долго. Наша учительница Людмила Анатольевна рассказывает про таблицу умножения, а я смотрю в окно, где кружатся снежинки. Они падают на землю, покрывая асфальт белой простыней. Ну когда же звонок?..

И вдруг прилетает записка. Разворачиваю: «Передай привет от Жени Марине!». «Ладно, передам. Она тебе нравится?» – пишу в ответ. Едва учительница отворачивается, бросаю записку, а сам делаю вид, что слушаю Людмилу Анатольевну очень внимательно!

Долгожданный звонок, и мы снова вылетаем в коридор. Вообще-то у нас есть спокойные ребята и девчонки. Например, всегда молчаливая Катя Недошивкина. Она всегда что-нибудь читает и мало с кем разговаривает. Но большинство у нас сумасшедшие какие-то: с ума сходят, носятся и орут так, что кажется, сейчас перепонки в ушах лопнут.

Мы идем на полдник. Сегодня дают яблоки. Я подхожу к Женьке и молча протягиваю записку. Он читает ее, а потом мы так же молча выходим из столовки и направляемся к любимому подоконнику. И только забравшись на него, начинаем обсуждать новости.

Вообще-то, Маринка давно Женьке нравится. Он на каждой переменке мимо нее ходит и смотрит так, что слов уже не нужно.

– Слушай, – говорит он. – Наверное, она самая классная девчонка в школе, а?!

– Наверное, – киваю в ответ, не желая с ним спорить. – Ты ей напиши записку, а я передам!

– А что мне написать? – спрашивает Женька.

Я думаю некоторое время и говорю:

– Ну, не знаю! Напиши что-нибудь…эдакое!

Мы идем в класс. Женька вырывает лист из тетради, пишет что-то, а потом протягивает записку мне.

После уроков мы идем обедать. Двое школьников накрывают на стол. За нами следит воспитательница. Рядом уже обедают «бэшки», и Женька, исподлобья поглядывая на Маринку, спрашивает:

– Она ничего про меня не говорила?

На первое дают суп с каким-то мясом.

– Наверное, из попугая, – шутит Сашка Костерин.

На второе – солянка, которую мы терпеть не можем и называем «соляркой». Я отдаю ее тем, кто ест, а сам беру черный хлеб с компотом. Уношу посуду в мойку, подхожу к Женьке – он уже ждет, и мы вместе идем в проклятую спальню, где нам положено спать целых три часа! Спать не хочется, и поэтому, не разбирая кроватей, ложимся прямо на одеяла. И начинаются наши бесконечные разговоры: про дружбу, про любовь, про мечты.

Постепенно спальня заполняется. Самые неугомонные ребята и те раздеваются и ложатся под одеяла. Раздается звонок, который сообщает, что тихий час начался. В спальню заходит воспитательница.

– Ладно, можете не раздеваться, только не мешайте другим спать, – машет она на нас рукой.

Но мы все равно болтаем, пусть и шепотом.

Наконец, воспитатель выходит, и мы начинаем смеяться.

– Надоели! Дайте поспать!

Мы лишь огрызаемся и кидаем в кричавших подушками, они отвечают тем же. А когда я встаю на кровати, чтобы огреть хорошенько одного Гуся – в смысле Женьку Гусева – входит воспитательница. Меня, как главного нарушителя спокойствия, выгоняют из спальни.