Георгий Бурцев - Повести и рассказы. Проза XXI века

Студенты покинули помещение. Профессор, держа в руке тетрадь, сказал Александру:

– Я внимательно изучил ваш реферат. Мне он показался очень интересным. Но есть в нём весьма и весьма слабое место. Это вопиющая несвоевременность. Три года войны с Германией уже отбросили экономику страны на три десятка лет назад. Но даже если через тридцать лет произойдёт восстановление, должно пройти ещё сто тридцать чтобы государство приблизилось к идее освоения космоса. Но в монархическом государстве в тесном союзе с церковью никакое освоение космоса не станет возможным.

– Но почему, ведь существует же астрономия?

– Правильно. Верно. Существует. Но не забывайте, что астрономия – пассивный метод изучения космоса именно при помощи оптики. Вы же предлагаете активное изучение при помощи ракетной техники. Вы представляете, какой поднимется гвалт со стороны Синода, ведь вы вознамерились вторгнутся в епархию Всевышнего. Поостерегитесь. Иначе в лучшем случае вам не миновать ссылки в Казахстан. Есть там аул под названием Бай… Байка… Тьфу ты! Забыл… Байкаул… А, вспомнил, Байконур. Туда ссылаются все, кто мечтает о полётах на Луну и на Марс. Эта идея серьёзнее свержения царя и Синода. Байконур и переводится на русский как «звёздная сказка».

– Так царя вроде бы свергли. Уже вон Временное правительство…

– Да, царя свергли. А правительство то временное. Временное. Того и гляди, что придёт военное. Да и Синод остался. Он никуда не делся и не денется.

– Ходит слух, что господин Керенский разрешил избрать Патриарха. Может, тогда…

– Ну и что? Не будьте столь наивным, Александр. Что может измениться от этого? Того и гляди закроют обсерваторию. Шансы для вас оказаться в Байконуре возрастут. Не боитесь попасть в этот аул?

– Не боюсь.

– Ох, Шаргей, Шаргей. В таком случае вам точно пора на фронт. Сегодня утром в нашем институте побывал представитель военного ведомства. У ректора было совещание. Мы пытались отстоять наших студентов. Но тщетно.

– Я один такой счастливец?

– Нет. Не один. С вами идут Манжовский и Шуревич. На фронте, в рядах наших войск остро не хватает офицеров. Вас включили в призывной список. Сейчас пройдёте ускоренный курс. Вас произведут в прапорщики. А там – фронт. Вам надо сегодня же явиться в военный департамент. Иначе любое промедление будет ими превратно истолковано. Военные не любят шутить. Но не потеряйте свой реферат. И берегите голову. Не лезьте на рожон. Сохраните себя для лучших времён. В нынешней России кроме ссылки вы ничего хорошего не добьётесь. Но будем надеяться на лучшее. Прощайте.

Однако, перед тем как отправиться в военный департамент, Александр забежал к Виктории.

– У меня неприятная новость, – начал он объяснение. – Всё рушится.

– Как? Что-то стряслось? – насторожилась она.

– Меня призывают на фронт. Я сейчас же должен явиться в военный департамент, – выпалил он.

– Это худо, очень плохо, хуже некуда, но ты береги себя, старайся не высовываться лишний раз. А я буду тебя ждать.

– Дождись меня, – он схватил её и прижал к себе, чего до этого никогда не делал, и не в силах был отпустить её.

Так они стояли несколько минут, пока её не окликнули. Он разжал руки.

– Всё. Я побегу, а то ещё запишут в дезертиры. До свидания.

– До свидания. Береги себя.

– Разрешите, господин полковник? Прапорщик Шаргей Александр. Прибыл для дальнейшего прохождения службы.

– Замечательно. Дроздовский. Полковник Дроздовский. Доброволец?

– Да… Неделю назад был произведён в прапорщики. Сказали явиться сюда к вам. Вот добрался.

– Один?

– Со мной ещё два прапорщика, вместе учились в политехе, потом вместе проходили военную подготовку, следом получали погоны и служили на кавказском фронте – Манжовский и Шуревич.

– Ну, вот и прекрасно. Мы тут сформировали Добровольческую Армию. Значит, все мы здесь добровольцы. Откуда? Какой институт или университет? Медицина? Философия?

– Петербургский политехнический. Механическое отделение.

– Техническая интеллигенция. Уважаю. Это не то, что филолухи. Хотя Пушкина тоже люблю. Как там у него? Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…

– Он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог, – поддержал его Шаргей.

– Его пример другим наука… – продолжил Дроздовский.

– Но, боже мой, какая скука…

– С больным сидеть и день и ночь, не отходя ни шагу прочь!