Ирина Герасимова - Секрет подвески с дельфином. Сборник

Сел и молча пил. Кусал губы. Перебирал пальцами по вилке. Пытался этой несчастной вилкой поймать ускользающую злополучную горошину. Не поймал. Затих. Опустил голову и придерживая её рукой тупо смотрел на белую скатерть…

А мысли… Мысли бились одна о другую. Так что в голове звон! Потом вдруг захотелось повеселиться напоследок.

Айм положил на стол кусок бахромы от скатерти. Он сам не заметил, как оторвал её. Встал, взмахнул руками как огромная чёрная птица и давай плясать! Орал, чтоб сделали музыку громче. Ревел, чтоб заглушить боль обиды. Горланил и выплясывал что было сил! И веселился как перед смертью. И снова пил, пил.

Пил. Пока не потерял сознание. Семейная жизнь началась с первой ссоры. Римма электродрелью сверлила мозг. Ей было стыдно за меня, а мне не стыдно? Сижу женихом и не знаю я папа или нет!.. он вспомнил как скривился и передразнил: «Пил пока не вырубился». Да сдохнуть я хотел! Сдохнуть!!!

***

Красавица лежит неподвижно. Жизнь ускользает из неё. длинные белые волосы разметались по тёмно-синей наволочке. Айм лакомится кровью, чтоб протянуть до вечера. Он опустошил юную жертву до последней капли и остался голоден. В жизни всегда чего-нибудь не хватает. Свободного времени, солнца, еды, любви… Нужно ещё что-нибудь съесть.

Сквозь завалы вещей вампир пробирается к холодильнику. Спотыкается, зацепившись о лямку рюкзака. За что-то хватается в темноте роняет крышку от кастрюли.

– Блим-блям-блюм-блим, – возмущается металлическая крышка, вертясь по полу. И в добавок на него глухими ударами обрушивается груда книг. Студентка МГУ не убиралась. Она подчищала хвосты. Лопнувшая гитарная струна надрывно издала звонкий прощальный звук. Вампир не ожидал, что по пути к холодильнику встрянет ногой в гитару.

Айм ухватил кусок сала и жадно впился в него. Сало пахло чесноком и тмином. Вампир смаковал. Расслабился. Гремя подъехал мусоровоз. Значит уже четыре утра. Скоро петухи заорут! Пора домой. Айму нравится грохот контейнеров и лязг их содержимого. Этот скрежет и звук бьющегося стекла, словно усиленный утренним эхо давно уже успокаивает ему нервы.

Грохот вампиру нравится! Не мне! Манящий утренний сон сбежал от меня. Настроение упало на отметку – «уровень Бабы Яги». Я переворачиваюсь. Закрываю глаза. Из последних сил сохраняю спокойствие.

Разбуженные соседи силятся уснуть.

Ночной гость тихо выходит из квартиры студентки. Под дребезжание контейнеров Вампир Айм скрывается во дворах многоэтажек.

– Ты его заметил?

– И я.

Его не заметил. Никто.

А с кем тогда я живу? А? – пронеслось у меня в голове.

Она была почти у цели. Фыркнула и выплюнула нечто через левое плечо. Это нечто напоминало холодец. Оно попало ей в рот вместе с грязной пеной. Бедняга выползла на берег и рассматривала рану на хвосте. Она стала неловкой. Случайно задела консервную банку.

Банка торчала из воды. Ухмылялась искривлённым жестяным ртом. И, казалось недобро поглядывала на мученицу. Время от времени лязгала о камни мятыми боками. Неритмично. С убывающей амплитудой. Словно маятник. Её подталкивали разбуженные мстительницей волны.

– Весь водоём изгадили, – недовольно булькнула она, – одно название – Люди!

Русалочий хвост давно уже не сиял всеми красками в блеске луны. Он и на солнце-то не давал ни единого отблеска.

Неровные чешуйки потеряли свои формы. Как и сама недорыбина. Они неплотно прилегали друг к другу. Кое-где топорщились. Некрасивые скруглённые края покрывались волнистыми зубцами. А кое-где и шипами. Шипы редкие и мелкие пробивались пучками. Чем ближе к плавнику, тем мельче.

Неудобство доставляли верхние. Те, что покрупнее. Эти достигали в длину трёх с половиной сантиметров. Об них-то русалка часто и цеплялась руками. Вспарывала нежную кожу. Вскрикивала. От бьющей током боли. Покрывалась пупырышками.

Вот опять – неосторожный жест и чёрная кровь струится по запястью. Русалка вскрикивает. Плачет. Плачет не столько от боли, сколько от обиды. Тихо плачет. Тихо. Без всхлипываний. И аккуратно слизывает острым холодным языком чёрную струйку.

Слёзы скатываются одна за другой по грязным посеревшим щекам… прокладывают на русалкином лице волнистые тропинки. И падают. Падают на земь. Падают на хвост. Падают на рану. Щиплют.

– не прощу, – с ненавистью шепчет Русалка, – ни за что не прощу!

Холодные пальцы левой руки нащупывают дельфинчика с подвески на шее. Всё верно. Та самая ночь. И правильный час. И то заклинание. Прежде чем забрезжил рассвет… дельфинчик мог исполнить только одно желание. Всего одно…