Лара Гросс - Безрассудные. Книга 2

– Я не буду этого делать, – проворчал он. – Не сегодня.

– Что, прости? – прошипел Джозеф, вскакивая со стула и принимая свою обычную позу, – руки на бедрах, брови удивленно вскинуты вверх.

– Я не собираюсь снимать чертову рубашку сегодня вечером, – буркнул Эдди, избегая встречаться угрюмым взглядом как с Аристовым, так и с Мариной.

– Да ты издеваешься? Это чертово, столь ожидаемое всеми премьерное шоу! Думаешь, я позволю испортить все только потому, что та, с кем ты сейчас спишь, присутствует на нем? – Джозеф побагровел от ярости.

– Эта дурацкая идея не нравилась мне с самого начала! Я не собираюсь делать это сегодня! – настаивал Эдди, выходя из себя.

– Ты сделаешь это, – отчеканил Джозеф. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, глаза блеснули холодным огнем. – В противном случае, я сам выйду на сцену и сниму ее с тебя. А потом затаскаю по судам.

Эдди инстинктивно сжал кулаки, и подался вперед, но его остановило нежное, ласковое прикосновение. Ее руки. В них было то, как он себя чувствовал и чего хотел.

– Тебе пора работать, Эдвард, – услышал он ее мягкий голос.

Эдди обмяк. Он повернулся к ней и прикоснулся губами к ее губам, прежде чем не говоря ни слова, вернуться к публике. В тот момент, когда он ступил на сцену после перерыва, Эдди засиял как новорожденный бриллиант. Он и правда лишь разогревался в первой части своего шоу, поняла Марина.

Казалось, Эдди парил в воздухе от одной части сцены к другой, увлекая за собой аудиторию, до тех пор пока публика не опьянела и не обезумела от эмоций. И затем он сделал это. Марина замерла в тот момент, когда Эдди снял с себя шелковую рубашку и обнажил свой мускулистый, стройный торс перед многотысячной толпой. Это было невероятное, неземное, космическое чувство, когда аудитория взревела и зарыдала от восхищения и эйфорического, почти осязаемого вожделения.

Он дважды выходил на бис, и бурлящий океан из человеческих тел падал к его ногам, вымаливая еще, когда Эдди поднял обе руки вверх и соблазнительно улыбнулся.

– Я тоже не хочу с вами расставаться, – его голос сорвался. – Хотите, чтобы я спел вам еще одну новую песню?

Ответный рев аудитории сотряс видавшие виды стены старой Арены.

– Замечательно, – сказал Эдди, взяв в руки свежую, белую рубашку, приготовленную для него ассистенткой, и натягивая ее на потное тело.

Затем он взял свою любимую гитару и вернулся к микрофону.

– Это особенная песня. Я только что ее написал и она посвящена кое-кому особенному.

– Что за…? – удивленно пробормотал Джозеф, пробегая глазами по сет листу сегодняшнего вечера, с композициями и порядком их исполнения.

У Марины перехватило дыхание, она едва слышала первые аккорды гитары и удивленный шепот, пробежавший по аудитории. Дрожащие, прекрасные ноты хлынули в темноту с поразительной сокровенностью, и чувственное лицо Эдди, когда он пел, было столь же трогательным, как и сама песня.

«Я – это ты

И ты – это я….

Я ничего не могу с этим поделать…

Просто шагни в другую реальность

И летай со мной

В нашем небе блаженства…

Мы как осенние листья…»

Когда последняя нота растворилась в мертвенной тишине многотысячного аудитории, по щеке Марины покатилась слеза.

– Как же это красиво, – прошептала она.

– Больше, чем красиво, – пробормотал Джозеф, в его обеспокоенном голосе прозвучали нотки искреннего удивления. – Это, скорее всего, будет платиновым!

Марина покосилась на него и поморщилась: в своем деловом мозгу Джозеф наверняка уже подсчитывал потенциальную прибыль.

С прощальным жестом признательности, Эдди проделал свой последний за вечер путь со сцены. На этот раз он не остановился, а проследовал прямо по коридору в гримерку, окруженный музыкантами и техническим персоналом, которые наперебой поздравляли его с великолепным выступлением. Марина почувствовала странное опустошение, когда Эдди исчез из ее поля зрения.

– Что ж, Бэл, мне всегда было любопытно, каково это, когда самый востребованный певец в мире посвящает свои песни тебе? – едкий голос Джозефа нарушил эйфорию, в которой она пребывала с того самого момента, как Эдди произнес свое посвящение.

– Это восхитительное ощущение, которого я не испытывала прежде, – улыбнулась она.

В карих глазах Джозефа промелькнуло удивление, когда он неохотно повторил:

– Восхитительное? – он прыснул со смеху, его лицо приобрело странное выражение. – В таком случае, ты явно переоцениваешь себя, Бэл.