Ирен Беннани - If you get me. Книга первая

С увлечением за всем этим наблюдал коллега Владимира, особенно, как его долговязый приятель волочился за ангажирующей подругой в сумерки зала. Ловелас не то слово…, а на вид…, засушенный саксаул, со спиной, что сутулится, на лицо, обозначились: «бес в бороду, старость в ребро». И всё же, не один танец подряд Владимир Арнольдович приглашался неугомонной партнёршей. Вскоре до Людмилы и всей компании, восседающей за столом, из глубин зала донеслись слова двух танцующих, Владимира Арнольдовича и якутки или возможно то, была кореянка и вместе с тем, в наружности той, угадывались восточные корни. Должно быть, они там не имели понятия об акустике заведения, позволяющей посетителям, сидящим в кабинке слышать, о чём разговаривают у эстрадной площадки: – А, я Вас помню с восьмидесятого года, Вы с той поры произвели впечатление.

При каждом последующем, от повторяющихся время от времени фраз, в компании слушавших за столом пробегал лёгкий смешок. Но, никому абсолютно не было дела до той болтовни, хотя и в тот момент Людмила думала: «Якутка может и помнить его или кто она там, но вероятно, не он, если „таскаться по бабам“, так разве можно упомнить?»

А между тем, Людмиле нравилось общество за этим столом, как и уютная обстановка; расставленные блюда, напитки, содержимое и дизайн посуды – всё как в кавказском застолье, блюда, приправленные ароматными соусами, поданные к мясу с красным вином.

Под отзвук музыкальных мелодий Людмила с наслаждением слушала разносторонние речи, знатока, научных тенденций, литературных течений коллеги Владимира, хотя, зачастую с поправками Али.

Вино подействовало согревающее, как и тёплая обстановка компании – здесь внутри полуосвещенного зала, в расположение интимно-дружеской атмосферы, ей нравилось. Напряжение, державшее изнутри, отпускает, не хочется торопиться туда, где за обледенелыми стёклами, в полумраке замерли улицы и чуть различимы в домах огоньки.

«Подержанный ловелас» вернулся к столу, и только собрался поднять свою рюмку, как из прохода промелькнула физиономия его закадычной якутки. Возникнув, как часовой у стола, с присущей той вульгарностью, с не ослабляемой и с не сходившей улыбкой, с кричащей помадой, так густо нанесённой поверх узеньких губ, с каким – то гаденьким выражением утки:

– Не возражаете, – пропела восточная женщина, приподняв свою голову с ярко-оранжевыми волосами, а быть может то, был парик, взирая на компанию, сидящих по обе стороны у стола массивного дуба, заставленного грузинскими яствами. Застолье пребывало в фазе недопитых напитков, – вы не против, – настойчиво, – если, он…, потанцует? – прошепелявила якутка своими нарисованными губами, нанесёнными выше тонкого контура губ.

– Возражаю, я возражаю, – оспаривал с брезгливостью и неприязнью приятель Владимира.

Впрочем, в такую минуту, во взгляде Людмилы читалось не меньше, чем изумление и, тем не менее, она предпочла промолчать, продолжая наблюдать за развитьем событий.

Возможно, ответ и выглядел не корректным, но здравым, тем паче уместным, когда одного из присутствующих «занесло не в ту степь», понятно и его раздражение, при виде неприятных персон у стола.

«А эпизод и впрямь забавен, – украдкой она посмотрела на коллегу Сысоева, – да, своенравен Владимир, не скрывая своего интереса, сверлит своими глазами, а что Алевтина? Терпит или принимает явный интерес её мужчины ко мне, как нечто нормальное?»

И мысленно отторгаясь от паяца – Сысоева, «присутствие его утомляюще, зато он развлёк посетителей ресторана, гвоздь программы». Людмила встаёт из-за стола и через пару шагов, окунается в ритм быстрых латинских мелодий, в джайв свободы движений.

– Людмила, Вы знаете, таким я не видел его…, – коллега выходит на площадку к эстраде за ней.

– Подумать только, «танцор»! Какая нелепость, попытка разжечь Вашу ревность…

Какое – то время, Людмила танцует с коллегой Володей, под звучание Мамбы.

Людмилу его замечание ничуть не задело, усмехнувшись странным мыслям приятеля, она в прекрасном расположении духа, даже если учесть, то внутреннее отвращение к алкоголизму Сысоева.

Жест руки, официант подаёт на стол счёт. Алевтина, Сысоев, Володя и Людмила, встают из-за стола, мужчины расплачиваются и следуют за женщинами в холл к гардеробной. Людмила проходит мимо окон, окинув взглядом обледенелую к позднему часу безлюдную улицу, ей так не хочется торопиться в квартиру начудившего героя – любовника, но время поджимает и видно, пора…