Максим Петросян - Река несчастья

Когда мы дошли до моей комнаты, я легко отворил дверь перед ним, и пустил его первым. Я заметил что он начал осматриваться вокруг, его голова начала кружиться в разные стороны, как бы в поисках за что бы зацепиться взглядом. Я вошёл и закрыл дверь. Мы остались вдвоём в моей достаточно маленькой комнате, и я не знал куда деть мои руки. То я ставил их в карман, то облокачивался на стол, на стул, но не мог найти лучшего положении чтобы он не подумал что я стесняюсь, или чувствую себя некомфортно вместе с ним. Мне было очень приятно по правде, и простое волнение заполняло каждую частичку моего тела, и текло по моим венам. Я не умел дружить. Я не знаю заметил ли он мои переживания, но он не подал никакого знака. Излишни минуты мы стояли, пока он не сел на мою кровать, а я не подошёл к столу, чтобы найти в одном из ящиков тот самый рисунок. В поисках этого рисунка, я иногда поворачивался и замечал его в том же самом состоянии. Казалось, он был очень любопытным, и в момент когда он был таким, моё любопытство к нему, и миру в целом, оживало в десятки раз и не расслаблялось.

Отперев несколько ящиков я нашёл рисунок, завёрнутый в несколько раз. Я раскрыл его и звуки бумаги заполнили всё пространство вокруг. Из открытого окна слышались звуки смеха соседей которые уже собрались. Я плавно повернулся к своей кровати, и Рей тотчас посмотрел на меня, и на рисунок моих руках. Я подошёл к кровати и плюхнулся на неё, и протянул рисунок ему, пока я лежал на спине, а он сидя на краю кровати взял его.

Свет от солнца освещал не только всю комнату, но и лицо Рея. Оно выглядело и сияло как золотая монета. Я же, был в тени от окна, и лишь глядел на него, пока он внимательно рассматривал рисунок себя. Не знаю что именно я чувствовал, я хотел чтобы ему понравилось, боялся что он не поймёт зачем я нарисовал его, и множество другого. И каждая секунда ожидания его ответа морозила меня, хоть и температура сегодня была больше тридцати. Всё плавилось от жары, но только не карандашные зарисовки. Наконец, он заговорил, перед этим приняв такую же позу, что и я.

– Как давно ты рисуешь?

– Пару лет, когда нечего делать это спасает.

– Неудивительно, потому что мне очень нравится.

– Правда? Я боялся что тебе может не понравится.

– Конечно. Если говорить честно, я никогда не видел себя с такой стороны. Такое чувство, что ты даже не зная меня, нарисовал меня так, будто знаешь обо мне всё.

Пока мы говорили никто из нас не смотрел друг другу в глаза. Мы оба устремились в потолок, боясь увидеть лицо другого. По крайней мере, я боялся.

– Можно я оставлю его себе? – он звучал немного стеснительно.

– Я не против. – я был полностью не против, польщён, и опущен в красную краску.

Так мы провели половину вечера, но позже нам сказали выйти и хотя бы поприветствовать всех. Как мне рассказал Рей, раньше он знал что каждый год в нашем доме проводиться что-то в роде встречи соседей, но всякий раз появлялись проблемы, и прийти он был не в состоянии по многим причинам. Но в этот раз, он знает лично меня, и прийти сейчас, казалось, более менее логичным, и ничего ему не мешало.

Мы вышли на заднюю веранду, с выходом в сад, в котором расставили несколько столиков посередине и ещё меньше по краям. Кто-то сгруппировался, пил, курил в сторонке, и пару тройку пар танцевали вместе, рука об руку, щека к щеке.

Перед тем как подойти, я спросил у Рея, хочет ли он чтобы я представил его всем тут.

Он согласился, потому что о его семье тут помнят лишь самые старые жители. А новые, не очень интересовались им, после новости о смерти отца.

Так, мы обошли практически всех, каждый раз спрашивая как дела, как дети, у некоторых внуки. Все с добротой жали руки Рею, а он застенчиво улыбался. По его поведению, можно было догадаться что ему непривычно всё это.

Начало темнеть, и жара ушла на второй план. Прохладный ветерок тормошил юбки платьев, листы на маленьких персиковых деревьев, и шторы ведущих на веранду стеклянных дверей, которые полностью открыли, чтобы быстро приносить закончившуюся выпивку, и продуть дом.

Гости начали расходиться, и я с Реем решили поплавать в отдалённом от толпы бассейне, в котором сегодня утром был я. Мы сняли наши кроссовки, и бросили их у запасного входа, и босиком побежали. Сначала трава гладила мои пятки и ступки, потом мы приблизились к бассейну, и трава заменилась твёрдым сухим камнем. Чем ближе мы были, тем влажнее становились камни, по которым часто бегают мокрыми ногами, оставляя водные следы.