Максим Петросян - Река несчастья

Когда Рей погрузился под воду с головой, я пошёл по его примеру, пока наша одежда валялась на большом камне на береге. Но, несколько секунд спустя, видя перед собой мутное тело Рея и водоросли, в мои уши ударил резкий, пронзительный звук. И он не заканчивался. Шум наоборот лишь усиливался, и я не мог определить откуда он. Я высунул голову и, глубоко вдохнув, поплыв к берегу. Рей заметил как быстро я плыл, и в замешательстве поплыл за мной.

– Что случилось? Всё хорошо?

В одних трусах, только что выйдя из воды, он выглядел как одна из греческих скульптур, в музее нашего городка.

– Да-да – я отдышался и продолжил – просто какой-то шум был, не знаю, как в телевизоре.

– Белый шум?

– Вроде бы.

Он не ответил, и сел перед мной на траву. Посмотрел мне в глаза, и только тогда сказал – Хочешь поесть?

– Где мы тут достанем еду?

Конечно же он взял еду с собой в рюкзак, который он привязал к велосипеду. Он казался продуманным человеком, который всегда, даже если на это нет потребности, перевыполнит изначальную задачу.

Мы уложили горстку фруктов на камень, до этого постелив туда клочок ткани. Вокруг нас было оживлённо движущееся течение реки, спокойные деревья, пение птиц, которое доносилось до нас эхом. Всё пахло и цвело перед нашими глазами, а мы просто поедали фрукты, липкий и сладкий сок от которых капал на кожу, создавая дрожь, и оставался на краях губ. Нам приходилось после каждого укуса, облизывать губи сверху вниз. Мы не говорили ни слова, лишь иногда смотря друг на друга, и без причины начиная хохотать. Может, это и чем-то похоже на мою обычную жизнь, но чувствуется это совершенно иначе. Я не говорю что моя спокойная жизнь на вилле была мне не по душе, однако её идеальность с каждым разом становилось всё менее заметным плюсом, и переходила в минус. Но сейчас, думаю, я счастлив, хоть и не знаю доподлинно что это означает. Мне хорошо, и это я знаю точно. Хорошо на этом береге, с персиком в реке, и знакомым под боком. Так просто, но так прекрасно.

И дальше всё было не так как могло показаться. Мы не уходили никуда, и также продолжали молча лежать, разглядывая всё вокруг.

Но всё не вечно, и когда прошло приблизительно полчаса мы начали собираться, потому что путь обратно займёт тоже много времени.

Возвращаясь, мы практически не останавливались, как будто, обычная прогулка у реки принесла нам гору терпимости и силы. Велосипеды яростно рассекали воздух, пока люди на них смеялись подпрыгивая на кочках, и кидали друг другу на ходу бутылку воды, которая пенилась всё сильнее и сильнее. Казалось, Рей один из тех людей которые отпускают руль, только чтобы распустить руки, но это не всё. Он мог отпустить не только руль, но и педали. Как он сказал мне немного позже, он чувствует, как его ноги летят над землёй.

Теперь, я знаком не только с ним, но и с рекой, которую его отец прозвал несчастной. Интересно, почему? Она кажется спокойной, такой же как и Рей. И я понял ещё одну вещь. У меня появился друг.

В тот же день, я должен был пойти в церковь вместе с семьей. Так мы делаем каждое первое и последнее воскресенье в месяце. Я вернулся с Реем в три, поэтому никто и не заметил моего отсутствия, и вопросов не было.

Дома была легкая суматоха, отец искал свою лучшую рубашку, а мама нашу семейную библию. Она уже несколько поколений переходит из рук в руки.

Говоря честно, я не был заинтересован религией. Я понимал её важность и ценность, но никогда истинно не верил. Меня интересовало её влияние на мир, искусство, прошлое. Не знаю как так вышло, но я просто живу душой и телом на земле, а не на небесах или в преисподней.

Надо будет узнать что об этом думает Рей. Когда мы прощались, он выглядел точно так же как и тем утром под окном, и на фотографии, которая всё еще со мной, и о которой он, так и не узнал. Я забыл передать ему рисунок, но может, в следующий раз я покажу его ему.

Пришло время выходить. Мы собрались перед дверью, осмотрели кто как выглядит, и открыли дверь. Я был абсолютно спокоен, потому что знал что меня ждёт жаркое лето, которое я проведу не один. Обычный поход в церковь не изменит моего настроя, или что-либо. Я плыву реке жизни, как старый пароход на водяном колесе. Оно всё крутилось и крутилось, черпая воду, но пароход стоял, не двигаясь. Якоря не было, и вроде бы, ничего не мешало ему на полной скорости поплыть в далёкие края. И лишь сейчас, когда из-под колеса достали маленький камушек, который не позволял ему работать, резко, без предупреждений, он поплыл, и я был на его борту.