Рахметолла Байтасов - Трагедия народов СССР

Тунеядцами и лентяями ИПХ назвать никак нельзя. В Чаинском районе на территории Гореловского, Усть-Бакчарского, Бундюрского, Варгатерского и Ермиловского сельсоветов проживали сосланные из Рязанской и Тамбовской области члены церкви ИПХ, примерно 140 человек. Никто из них в местные колхозы не вступил. Имели свои дома и огороды. Занимались кустарным промыслом: вязали и продавали шарфы, салфетки, скатерти, ткали половики и стегали одеяла. Нитки и шерсть покупали у колхозников и получали в посылках. Мужчины-верующие создавали бригады плотников, столяров, печников, брали подряды на строительство домов, животноводческих построек. Изготовляли иконы, как для личных нужд, так и на продажу. Получали посылки с литографическими изображениями Иисуса, Святых угодников, делали к ним рамки, украшали их конфетной бумагой, которую пачками им кто-то присылал с Томской конфетной фабрики. Занимались также сбором и продажей дикоросов [375].

Выселенные ИПХ в Сибирь активно занимались миссионерством, в результате Алтайский край, Тюменская и Томская области стали центрами распространения их идей, наряду с традиционными районами их активности – Тамбовской, Липецкой, Рязанской и Воронежской областями.

После освобождения Северного Кавказа от немецких оккупантов начались операции по переселению семей немецких пособников, предателей и изменников Родине, добровольно ушедших с немцами. Немало в этой группе было и представителей русского населения. 24.08.1944 г. появился приказ НКВД за подписью Берии «О выселении из городов Кавмингруппы курортов семей активных немецких пособников, предателей и изменников Родины, добровольно ушедших с немцами». Численность семей составила 378 (850 человек). В приказе указывалось: «Проведение операции по выселению возложить на начальника УНКВД по Ставропольскому краю, комиссара Г. Б. Ткаченко. Выселение произвести одновременно 31 августа 1944 г.». Далее распределялись обязанности по выполнению приказа, а в отношении новых мест поселений отмечалось, что спецпоселенцев следует «трудоустроить в спецпоселках бывших кулаков, путём уплотнения последних и заселения пустующих помещений». Приказ был исполнен к декабрю 1944 г. За это время возросла и численность высылаемых семей. Как отмечалось в докладе Берии Сталину, их уже было 735 (2238 человек), из них из Ставрополья – 210 семей (523 человека), из городов Кавмингруппы 206 (549), из Черкесской автономной области и названных выше районов – 319 (1166 человек). Берия писал также Сталину, что «переселение каждой семьи будет производиться по решению особого совещания при НКВД. Датой выселения определялось 25 января 1945 г., а направлялись они в Таджикскую ССР». На этом операции по депортации не прекратились. Так, в конце 1945 г. из Ставрополья была перемещена ещё 51 семья (1611 человек) [50].

В январе 1950 г. из Пыталовского, Печорского и Качановского районов Псковской области в Хабаровский край были депортированы кулаки и обвинённые в бандитизме и члены их семей [98].

Нужно отметить, что депортации из Псковской области начались ещё в начале 1920 гг. В 1922 г. из области были выселены «активные бандиты», помещики и другие явно контрреволюционные элементы. В 1923—1926 гг. «в приграничных районах было выявлено большое количество лиц, „которые оказывали прямую помощь белогвардейцам, бандитским формированиям. эти элементы используются мировой буржуазией для борьбы с советской властью“. Именно этот „контингент“ был подвергнут выселению в отдалённые районы СССР в середине 1920 гг. В 1930 гг. в ситуации „обострения классовой борьбы и активизации зиновьевского троцкистского к.-р. блока“ и нарастающей военной угрозы, контроль за безопасностью в приграничных районах был чрезвычайно важен, и одной из мер, обеспечивающих безопасность стало выселение „контрреволюционного элемента“, которое было проведено в несколько этапов в 1929—1939 гг.» [360].

После освобождения территории Псковской области от оккупации часть её населения, в основном крестьяне, ушла в «лесные братья». Обусловлено это было тем, как отмечали руководители советских учреждений и районных отделов НКВД, в своих объяснениях «спецификой… территорий является их развитие в течение последних десятилетий: в течение двадцати лет районы находились под буржуазным правлением и в них насаждались частнособственнические интересы… власть фашистов подхлестнула национализм и неприятие Советской власти» [360].

В «бандгруппы» входили люди различных возрастов: от 18 до 50 лет. Активными участниками «бандгрупп» были женщины, которые, как правило, являлись родственницами – сёстрами, женами, дочерями наиболее активных партизан. Многие «бандгруппы» строились по «родственному принципу». Их костяк часто составляли братья, племянники и дядья, отцы и сыновья. Им «оказывали помощь» друзья, соседи, бывшие сослуживцы. Образование таких групп происходило после возвращения из Германии или дезертирства того или иного лица, который возвращался в родную деревню или хутор, затем уходил в лес и «склонял к активной вооруженной борьбе и грабежам» своих родственников и знакомых, нередко объединяясь с другими подобными формированиями. По архивным материалам можно сделать вывод о большом количестве сочувствующих, которые помогали им, узнавая о передвижении сотрудников правоохранительных органов, размещении войсковых подразделений, подвозе продуктов в магазины, деятельности отдельных жителей и активистов [360].