Александр Ров - С днем рождения, Том!

– Але, дядь, хватит. Ты чего разорался, хочешь, чтобы нас услышали? Просто скажи, что ты помнишь?

– Урод ты гребанный, ты совсем рассудок потерял? Ты меня слышишь?

– Слышу, поэтому и задаю тебе этот вопрос уже в третий раз…

– Дада, что я помню, хочешь узнать?

– Очень, Том, расскажи мне и не кипятись, прошу тебя.

– Я помню, как ехал с тобой в гребаной машине, мы болтали с тобой о фермерах и о твоей несчастной жизни, потом мне позвонила Клара и я с ней разговаривал.

– Так, а потом?

– Потом мы говорили о гимнастке и твоей склонности к педофилии.

– Ага, а после?

– Потом…потом был…

– Кто был?

– Поворот был…и....

– Том, прошу.

– И все.

– Что все?

– После поворота я ничего не помню.

– Ладно, я понял, про меня никому ни слова, я тебя потом найду.

– Что? Сай, стоять, куда ты?

– Все потом, дам тебе совет….

– Какой на хрен совет?

– … чаще думай своей головой!

И он исчез, так же непонятно, как и появился. Ну понятно, что через дверь, но все очень странно. Чертова слабость в теле. Если бы не она, то я погнался бы за ним. Но я прикован к постели. Думай своей головой? Что это вообще значит? Я всегда думаю своей головой…

…Видимо я уснул, ведь, когда я открыл глаза, мне уже били в глаза яркие лучи дневного светила. Из-за стремных и дешевых жалюзи свет не мог полностью озарить мою палату светом, и все помещение было украшено световыми полосками, как в каком-нибудь нуаре про детектива. А еще мои уши сразу и без лишних разговоров штурмом взяли миллионы самых различных звуков. От чьих-то разговоров до шума работающих аппаратов.

– Ну у тебя тут и обстановок, прям как в нуаре.

– Эйк, это ты?

– Привет, конечно я, а кто же еще? Или ты кого-то ждал?

– Не то чтобы ждал.

– А что? Как твое самочувствие?

– Будет сильно лучше, если ты расскажешь о нем. Ты же знаешь, что у меня проблемы и, скорее всего, знаешь какие и как их решить.

– Я бы не стал это называть проблемами, скорее осложнениями, которые довольно просто можно устранить.

В его голосе чувствовалась неприятная нотка сожаления. Но он чего-то недоговаривает, то ли потому что ему сложно, то ли потому что не хочет. Хотя Эйкхард очень живо и честно переживал за меня и мое состояние. Либо он из-за его многолетнего опыт научился натурально врать людям, либо я впервые встретил человека, которому не наплевать на меня. Даже в своей матери я никогда не видел такого. В любом случае мне хотелось узнать, что скрывается за завесой его недомолвки.

– Но?

– Но мне нужно провести еще несколько анализов, чтобы быть уверенным в своем диагнозе.

– А могу ли я узнать свой диагноз?

– Пока я не буду в нем уверен, это лишь предположение. С официальным диагнозом я сразу же поделюсь с тобой. Только не прими это как грубость.

– Да я бы и рад, просто я сейчас как слепой на минном поле из сотни тысяч вопросов.

– Неплохое сравнение.

– Эйкхард.

– Прости, я постараюсь максимально помочь тебе в преодолении препятствий.

– Спасибо.

– Ты не против, если я осмотрю тебя?

– Мне нужно раздеваться?

– Ахаха, Том, на тебе всего-то длинный кусок ткани с прорезями для рук, так что всегда успеешь, а пока просто расслабься и постарайся подумать о чем-то веселом, окей?

– Окей, Эйк.

Самое веселое, что я мог найти сейчас в своей голове это лишь то, что уже месяц меня никто не хватился, и вся эта мистика происходящего походит на содержание какой-то книжки, полной неожиданных поворотов и умопомрачительных развязок. Вот только реальность сильно проще и примитивнее всех романов и новелл. Ко мне никто не пришел, лишь потому что я никому не нужен или просто не смогли меня найти, а этот невероятно таинственный диагноз ни что иное, как простая черепно-мозговая травма и чрезмерная забота моего врача. Скорее всего уже вечером мне сообщат, что у меня, я проваляюсь тут еще неделю и потом поеду к себе домой, и удивлю всех, что я еще жив, а многих очень сильно огорчу. К ним я пойду в первую очередь.

– Я тоже подумал про нуар.

– Чего, Том?

– Я когда пришел в себя, тоже подумал про киношную атмосферу в комнате.

– Аааа, вот про что ты. Ну да, мой сосед в общежитии любил нуары. И я много их просмотрел.

– Тоже полюбил?

– Ты что? Нет, конечно! Мы очень часто ругались по этому поводу с ним. Ну как мы, больше я, а он просто отмахивался и продолжал смотреть. Ты мог бы привстать?

– Да. А какие фильмы ты любил?

– В юности про космос, а потом никакие. Ноги вот сюда ставь.