Валентина Гасс - Счастье рядом

Потому что мою новую героиню зовут именно так.

Кто она? Что она чувствует? На что рассчитывает? К чему стремится?

Я попытаюсь рассказать её историю, параллельно отвечая на эти вопросы. По большому счёту, Линда обыкновенная женщина. Пожалуй, даже среднестатистическая. С кучей понятных каждой читательнице проблем, но со стремлением поменять ситуацию. И это мне нравится в ней больше всего. То, что она не хочет мириться с тем, что её не устраивает!

Иногда мне кажется, что Линда – это и есть я. В ней столько качеств, которые ютятся и в моей беспокойной душе. Но тут же я понимаю, что подавляющее большинство женщин по мере прочтения книги могут сказать то же самое: да ведь эта Линда – это же я!

А иногда мне кажется, что я поступила бы по-другому, нежели моя героиня. «Ну зачем она лезет в очередной омут почти с головой?! – сокрушаюсь я. – Ведь понятно же, что ни к чему хорошему это не приведёт!» Но она, Линда, меня не слышит.

Короче говоря, настала пора познакомиться с ней поближе – как только вы перевернёте следующую страницу, наша общая история начнётся.

История женщины, которая просто хотела счастья.

Линда вздрогнула и проснулась. Её разбудил будильник, установленный на 6:45 утра. Ещё мгновение назад она нежилась в объятьях прекрасного сна, в котором ей было так легко и спокойно, но все детали эфемерного видения быстро улетучивались, замещаясь серыми красками безрадостной реальности.

«Почему эта чёртова мелодия кажется мне отвратительной? – подумала Линда, окончательно приходя в себя после эйфории сновидения. – Какую мелодию ни ставь на будильник, она звучит просто ужасно!»

Но разлёживаться и философствовать было некогда. На всё про всё ровно сорок пять минут и ни секундой больше. Иначе она опоздает на работу и её уже точно уволят. А это… А это станет катастрофой.

Линда сползла с кровати, накинула халат и включила внутренний «автопилот». Она проделывала однотипные утренние действия, наверное, уже тысячу раз. Машинально прошла в ванную, машинально открыла водопроводный кран, машинально глянула на себя в зеркало.

Оттуда на женщину смотрела большая мышь. Именно так она называла себя в приступах уничижительной самокритики, которые находили на неё всё чаще и чаще. Распространённое определение «серая мышь» казалась ей недостаточным. Насчёт серости она не спорила, а вот «мышь» – слишком комплиментарно. Потому что «мышь» – это нечто маленькое и незаметное. А Линда, которая последнее время хватала всё на лету, заедала чем попало и иногда глотала, даже не жуя, раздобрела в боках настолько, что называть её просто «мышью» было бы некорректно. Так что «большая мышь» будет правильнее. Большая серая никчёмная мышь.

Линда чуть подалась вперёд к зеркалу, брезгливо всматривалась в своё отражение и не увидела в глубине своих карих зрачков никакого просвета. Пустой, ничего не выражающий взгляд. Но особенно «любоваться» собой было некогда.

На кухне она сделала «бутерброд», на самом деле, побросала на шмат хлеба всё подряд: колбасные обрезки, пластик сыра, остатки от начинки вчерашней пиццы – и стала бездумно жевать, прихлёбывая, обжигаясь от спешки растворимым кофе.

Её взгляд упал на подоконник. Там в горшке стоял цветок, который последнее время подзавял.

«Света ему не хватает, – подумала Линда, дожёвывая. – Надо на балкон переставить. А заодно и бегонию».

Она осмотрелась, запихнула в рот последний большой кусок «бутерброда» и, подхватив с полки круглый «серебряный» поднос, установила на него два цветочных горшка – большой и маленький. Потом, держа перед собой ношу одной рукой, как официант заказ, рысью двинулась в гостиную. Но добраться до пункта назначения сегодня ей было не суждено.

Пробегая на хорошей крейсерской скорости мимо закрытой двери комнаты Майи, Линда обо что-то запнулась, потеряла равновесие, отчаянно махнула свободной рукой, но удержаться на ногах не смогла. Первым полетел в тартарары поднос: горшки хлопнулись со всего маха на пол, проехались по инерции на боку и разделились. Бегония укатилась в комнату, а горшок с большим цветком встретился с косяком и хрякнул: развалился надвое, высвободив спрессованную почву в отдельное образование. Сама Линда спикировала вниз плашмя, лишь в последний момент успев выставить вперёд ладони, что не помешало ей хорошенько приложиться к линолеуму щекой и подбородком. Интереснее всех повёл себя поднос. Он с потрясающим изяществом сделал несколько замысловатых движений вокруг своей оси, потом прокатился на ребре и, наконец, закрутился волчком, постепенно понижая амплитуду, как монета, отправленная во вращение щелчком пальца. Все эти эволюции подноса сопровождались заунывным металлическим гулом, будто некто дудел в алюминиевую дудочку. В целом от случившегося грохота должен был проснуться весь стояк дома: от первого до последнего этажа.