Вячеслав Нескоромных - Алмазные грани

− Мистер Бреди, что это за минералы? Не пиропы ли? – обратился Федоровский к англичанину.

− Похоже, что пиропы или, иначе говоря, − гранаты. Зеленые ‒ оливины, а те светлые скорее всего подделка под алмаз – стекло или кварц, кальцит. Местные на этом зарабатывают, обманывая приезжих, ведь многие совершенно ничего не понимают в минералах.

− Пожалуй я куплю пиропы и оливины, мне они нужны для коллекции. Как вы считаете, Бреди, стоит того?

− Если вам не жаль денег, берите, только думаю вы сильно переплатите, господин Федоровский. Я вам готов по приезду выделить некоторое количество образцов оливина. Граната у меня нет. Берите, ведь если глянуть иначе, как бы, с другой стороны, ‒ такая покупка может быть памятной для вас, да и образцы лишними не будут. Эти камни отсюда из карьера подняты, так сказать, − с места событий.

− Ладно, как говорится, − коли богато не жили, не стоит и начинать. У меня еще несколько фунтов осталось, да шиллинги еще есть, надеюсь на что-то хватит.

Федоровский присел рядом со стариком и протянул ему деньги, показывая рукой, что готов купить некоторые из камней. Старик осторожно оглядел белых господ, протянул банку и не выпуская её из рук предложил взять камни, которыми заинтересовался иностранец. Федоровский аккуратно выбрал из банки несколько крупных темно-алых и пурпурных пиропов, оливинов и протянул африканцу фунт стерлингов. Тот живо забрал деньги и спрятал их в складках одежды.

− Ну ты брат похоже крепко переплатил, − отметил Мушкетов, оглядев камни в ладони Федоровского.

− Дмитрий Иванович, это бесценные поисковые минералы из карьера пока единственного месторождения алмазов. Я думаю, покупка их будет полезной. В конце концов деньги нам выделило государство и потратим мы их на его нужны. Вот скоро уедем и с чем мы вернемся? С рассказами о том, как жарко в Африке и какую глубокую яму тут вырыли охотники за алмазами?

− Николай Михайлович, ради всех святых, не кипятитесь, − я не против, если вы потратите свою валюту на минералы. Узнаю бескорыстие ученого собрата. Я вот тоже прикупил кое-какого материала, − Мушкетов по-заговорщицки таясь, показал Федоровскому образец зеленоватого с темными включениями кимберлита размером не более коробка спичек, в котором светились две-три мелкие, – не более доли миллиметра, алмазные крошки, словно запаянные в породу осколки звезды.

− Это вы где такой отхватили? – оживился Федоровский, вспомнив, как поотстал от них по приезду в Кимберли Мушкетов, − знать приглядел уличного продавца и долго приценивался к товару.

− Продавал негр там на площади. Все прошли, а я огляделся и к нему подошел. Едва сторговался за три фунта, − последнее отдал. Смотри, тут вот оливин виден и алмазы, но очень мелкие − просто точки. Чудо просто какое-то!

Как только участники конгресса свернули за проулок, разверзся ступенями борт гигантского карьера. Как поведал учёным Бреди, пятьдесят тысяч человек рыли его несколько десятилетий мотыгами и лопатами без выходных, только с перерывами на молитву и еду без всяких механизмов и мер безопасности. Многие годы поколение за поколением африканцев тягали миллионы кубометров грунта на своих руках в плетеных корзинах и в повозках на буйволах из глубочайшей ямы мира, стараясь хоть как-то прокормить свои семьи: мало кому повезло здесь разбогатеть. Гораздо больше число рабочих – каждый десятый, остались здесь навсегда: кто-то сорвался вниз, влекомый тяжким бременем горной породы на своих плечах, другие умерли от истощения, от травм, болезней, эпидемий холеры. А добыли эти люди, по большей части оставшись нищими, всего-то какие-то сотни, может тысячи фунтов алмазов. От объема вынутой из глубин земли грунта это лишь сто или тысячу миллионная часть. А из добытых алмазов только десятый был камнем ювелирного качества. В общем это безумие конечно – алмазная лихорадка. Столько потрачено жизней и усилий ради камней, которые могут быть совершенно бесполезными с практической стороны и совсем мало дают для прогресса здешнего народа и самой провинции.

Устремленная в глубину котловина необъятных размеров напомнила Федоровскому пирамиды Египта, выстроенные наоборот ‒ в глубину недр. Аналогия возникала и от размеров карьера и того невероятного напряжения сил, и многолюдья при их строительстве. Но пирамиды, по крайней мере, стремились ввысь, к звёздам, возвышая дух человека, решая скорее духовную задачу. Здесь же стремление в глубину темного не освоенного пространства рождало неуверенность и даже страх, убивало всяческие возвышенные стремления и создавало реальную опасность для всего живого. Остановившись у борта уходящего вниз карьера, Федоровский, толкнул нечаянно оступившись ногой булыжник, что когда-то вероятно выворотили из массива тяжелым кайлом, но оставили за ненадобностью у дороги. Камень полетел вниз, набирая ход, ударяясь о уступы и наконец где-то далеко остановился, успокоился и затих.