Аделина Кандикова - Норниус

– А не начнётся дождь? – Чарльз поднял голову, наблюдая как низкое серое небо потихоньку наползает на верхушки сосен.

– Когда нас это останавливало? – улыбнулась Сиф. – У природы нет плохой погоды, тебе ли этого не знать!

И действительно, Чарльз Скаген сутками напролёт всю свою жизнь муштровал новоприбывших солдат норвежских вооружённых сил, заставляя их бороздить леса, болота и фьёрды с баулами наперевес, чтобы вечером прийти к своим любимым девочкам: Агнес, Агате и Сиф и быть с ними самым нежным мужем и заботливым отцом.

Дочки никогда ни в чём не нуждались, с самого детства им привили то, что они достойны всего самого лучшего, и могут добиться невероятных высот. Агнес и Агата стали наилучшим воплощение воспитания своих родителей. Перебрались в столицу, там старшенькая Агнес стала заместителем директора ННП (Национальной Нефтяной Промышленности), а младшая Агата являлась Верховным Мировым судьёй, в её-то юные годы! У девочек были мужья, с детками они пока не торопились, так что Чарльзу и Сиф пока не довелось понянчить внуков.

Девочки были гордостью своих родителей! Правда, радовали своим присутствием они маму и папу последний раз около двух лет назад, когда Агата играла свою свадьбу. Но это было и понятно! Такие должности, личная жизнь, большой город… Всё это выматывает и требует сто процентов внимания. Поэтому, когда полгода назад их матери поставили диагноз: лейкоз – рак костного мозга, это не сильно повлияло на ход жизни девочек.

Нет! Ни в коем случае, они не были черствыми и им не было всё равно на маму. По крайней мере, так себя убеждала Сиф… Просто они не хотели верить, что всё так серьёзно. Ведь их мать проходила курсы химиотерапии и даже, казалось, шла на поправку. Но это казалось… А улучшения… Так было только потому, что она смирилась. Смирилась, что скоро покинет этот мир и отказалась проводить последние дни в душной палате, отказавшись от третьего курса химии.

Чарльз с уважением принял выбор любимой супруги и поддержал её, помогая разобраться во всех отказных документах, что ей было необходимо подписать, однако был этим совершенно разочарован. Если Сиф сдалась, то он нет. Он хотел продолжать борьбу. Он был не готов терять свою спутницу, что больше шестидесяти лет идёт с ним по жизни рука об руку. Потерять её значило бы потерять себя! Но проблема в том, что главным его противником в этой борьбе была та, которой он не мог доставить и малейшего переживания, не говоря уж о полноценной битве – сама Сиф. Как же убедить её в том, что сдаваться нельзя!? Это ведь её выбор… И даже самые мягкие уговоры жена пресекала на корню, заявляя, что всё идёт своим чередом.

Пока они были тут, Чарльз был с этим согласен. Этот подарок, что он сделал Сиф, в виде поездки, стал сгустком всего самого светлого и хорошего, что только можно было найти в последних месяцах их жизни. Болезнь, врачи, неучастие дочек во всей этой суматохе, ожидание хоть какого-то малейшего улучшения, которое всё так и не наступало… Это было видеть больно. Поэтому Чарльз снял все деньги со своего не особо крупного военного пенсионного счёта, что предполагалось, потратиться на оставшиеся спокойные года жизни и пустил их на «Норниус», ни капельки не жалея.

Ещё бы! Такой то домяра…

Они поднялись на веранду, которая буквально через пару часов станет их счастливым пристанищем и, отворив дверь картой, попали в самое уютное пространство, что только можно было придумать! Небольшой узкий коридор с половицами из тёмного дерева вёл их в кухню-столовую, что буквально разила уютом. Круглый стол перед высокими, стеклянными окнами, выходящими на сосновый лес, был накрыт скатертью с еле заметным национальным узором, в центре стояла ваза с полевыми цветами, что ещё даже не планировали оканчивать свой жизненный путь. Деревянные стены, выкрашенные чуть в более светлый оттенок в отличие от пола, были украшены картинами, старинными гербами и керамикой. Кухонный гарнитур тёмно-болотного цвета, в тон с диваном и плотными шторами, был настолько комфортным, что ему, наверняка, позавидовали бы лучшие ведущие кулинарных шоу. Отсутствие телевизора давало чувство свободы, а разбросанные по всему пространству искусственно состаренные бра, что больше напоминали подсвечники, добавляли тёплого, обволакивающего уюта.

Слева, слегка приоткрытые двустворчатые двери вели в спальню, что перекликалась своим болотным постельным бельём и неисчислимым количеством небольших подушек природных оттенков с залом. Какие там были прикроватные тумбы! Боги, казалось, они попали сюда прямиком из восемнадцатого века. А их резной узор на массиве дуба с бронзовыми ручками… Ммм!