Софья Евдокимова - Всего лишь лето юности

– Я пойду, много дел, думаю, вы понимаете, – выдумываю я.

– До встречи.

Я махнула рукой, растянула улыбку на своём лице и сразу захлопнула дверь. Почему снова и снова я с ним сталкиваюсь? Мне претит, что прилизыш никак наконец не может понять, что наше общение высасывает всю мою энергию, так как приходится притворяться, а я ненавижу это дело. Хотя… Кто сказал, что он не понимает? Ведь он не глупый, по крайней мере, я так считаю. Тогда, почему же он всё это делает? Специально? Мне назло?

Должно быть, мама не слышала, как я отворила входную дверь, так как она громко пела, собирая при этом чемодан. Меня всегда зачаровывает её пение, создаётся впечатление, что внизу вместо ног она прячет птичьи лапки, подобно сиренам, потому что у простой женщины не может быть такого прекрасного, ангельского голоса, не убьёт ли мама меня после? Сейчас я застыла, прислонившись к стене.

– Stop callin', stop callin', I don't wanna think anymore, – мама, объятая моментом, изящно откинула тёмно-каштановые волосы и, раскачивая бёдра, развернулась в мою сторону. Её веки были опущены и лишь сейчас она их поднимает, голубые глаза с ужасом на меня смотрят.

– Лина, дорогая, – она переводит дыхание, с волнением оглядывает комнату, будто я застала её за чем-то неприличным.

Я подошла к маме и крепко к ней прижалась. У меня всегда происходят такие тактильные приступы, когда я переполнена эмоциями. А ещё мама такая счастливая, я давно её не видела такой. Я рада, а то смотреть на её кислую мину, которая появляется каждый раз, когда она завершает очередные отношения, уже надоело.

– Леди Гага?

Мама кивает головой и говорит:

– Ты не передумала насчёт поездки?

Я отрицательно мотаю головой. Год назад я была бы счастлива, узнав о предстоящей поездки, но сейчас мне не хочется оставлять близких мне людей. Иногда мне кажется, что если я уеду, если пробуду дома больше должного, не пойду гулять, то всё здесь рухнет и у меня больше ничего не будет, я останусь одна.

– Там всё-таки отдых, море и всё такое. Тем более, твоему бледному личику отлично бы подошёл загар, – мама провела рукой по моей щеке. – Ладно, это твоё решение.

Мама вернулась к сбору чемодана. Я смотрю на неё и вижу, что она вся светится, каждое её движение такое лёгкое, такое непринуждённое, такое женственное, моё сердце наполняется какой-то светлой тоской. Кое-что я поняла – я хочу её видеть такой всегда, плевать, насколько отвратителен мне прилизыш, я буду его терпеть, уважительно с ним общаться, ради маминой улыбки, ради её смеха и ради её песен. Она счастлива, пусть это счастье и вызвано всегда одним и тем же – новыми отношениями, но внутри меня все равно разливается радость.

До поездки я думала, что дорогу в деревню совсем не узнаю, но, чем ближе мы подъезжали, тем больше пейзажей за окном казались знакомыми, родными сердцу и что-то внутри начинало трепетать при их виде. Я была здесь раза два и то в детстве, как правило, бабушка с дедушкой приезжали к нам, но видимо красота этих мест произвела на моё детское сознание столь сильное впечатление, что по прошествии стольких лет, я прекрасно их помнила и было ощущение, что вовсе и не прошли эти годы – мне снова пять и я еду к бабушке с дедушкой есть свежесобранную землянику, громко хохотать с дедом, держать его морщинистую чуть грубоватую мозолистую руку и подпевать песни, которых я даже не знаю, но ведь так хочется казаться большой, а я ещё гоняться за соседским котом, которого так и не удалось никогда мне поймать, но не это было самым важным, был важен сам процесс, игра, хотя кот вряд ли воспринимал это так.

Вдруг мне стало стыдно перед котом, я только сейчас поняла, как назойливо и нагло доставала его. Думаю, что сейчас уже не перед кем извинятся. Со мной часто такое случается, вроде всё уже давно сделано, ничего уже изменить нельзя, но голос внутри напоминает мне о моих позорах, проступках, неловких ситуациях и ещё о чём бы то ни было. Он заставляет проматывать эти сцены вновь и вновь, не позволяя остаться в тишине. А может внутренняя тишина – это ещё хуже, может гораздо лучше слышать его, пусть и не самый приятный голос, но зато присутствует ощущение какой-то жизни.

Поля сменялись лесами, изредка вдалеке маячили крохотные деревушки, состоящие буквально из пяти-десяти домов. Какая-то моя часть поддерживала выбор жителей этих деревушек и даже восхищалась им, но другая напрочь отказывалась принимать то, что можно жить вот так, вдали от всех, от цивилизации. Ведь насколько я заметила даже электричество не было проведено к их домам.