Яков Фрейдин - Степени приближения. Непридуманные истории (сборник)

– Тебе что тут надо?

– Пришёл по объявлению. Хочу записаться в вашу студию.

– Вона как! – хмыкнул поросёнок, – а сколько тебе лет, интересно знать?

– Будет 15. Там ведь написано – все желающие. Вот я и есть эти все.

– Ну ладно, – сказал он, – меня зовут подполковник Григорий Павлович Бойко, я командир этой студии. А ты вообще, что-то умеешь? Фотографировать, например?

– Я всё в кино умею. Могу показать, если хотите…

– Ишь ты! Всё он умеет! Это мы сейчас проверим, – насмешливо сказал он, – вон в углу на треноге стоит кинопроектор. Возьми на столе бобину. Заряди-ка плёнку в проектор. С закрытыми глазами.

Это было легкое задание, я взял бобину с 35-мм фильмом, закрыл глаза и для убедительности голову в сторону повернул. Всё было готово за 15 секунд. Подполковник удивлённо хмыкнул и сказал уже мягче:

– Не дурно, ну а кассету для Конваса в мешке можешь зарядить?

Конвас это была ручная 35-мм камера, разработанная инженером Василием Константиновым – отсюда и название. Кряхтя, Бойко поднялся с трона, достал из шкафа кассету, ролик засвеченной плёнки и чёрный мешок. Я ловко зарядил кассету, вынул её из мешка и протянул. Он был впечатлён:

– Да ты, пацан, действительно кое-что можешь. Так и быть, я тебя возьму пока, а там посмотрим. Ладно, приходи сюда после школы, я тут тебя кое к каким делам приспособлю.

Автор в 1960 году

С тех пор мой день стал весьма уплотненным: после школы я бежал домой, обедал, делал уроки и мчался в Дом Офицеров. Совсем скоро я стал для Бойко незаменимым помощником: заряжал кассеты, монтировал ежемесячные ролики киноновостей военного округа, часто снимал всякие сюжеты. Если надо было снимать в воинских частях, туда меня не пускали. Бойко либо ехал снимать сам, либо посылал одного из офицеров штаба в чине капитана, который иногда посещал студию. Проявку и монтаж негатива, печать и озвучивание мы заказывали в гражданской киностудии. Я был страшно рад работать с профессиональным кино-оборудование. Много было трофейного со времён войны, но немецкого мало. Большинство было либо американского, либо французского производства – всё в отличном состоянии. Подполковник Бойко радовался – был он ленив и часто навеселе, так что мой пыл пришёлся ему очень кстати.

В последний день апреля 1960 года он сказал:

– Завтра утром поедем снимать первомайский парад. Приготовь камеру, кассеты, короче – всё, что надо. Будь в студии к 6 утра. Машину за нами пришлют, пропуска для нас будут у шофёра. Гляди, не проспи.

Ровно к шести утра я был в студии (открыл дверь своим ключом). Вскоре пришёл шофёр и помог мне загрузить в газик кофр с кассетами, штатив и Конвас с батареями. Но Бойко не появился. Прождав его до семи, я решился позвонить к нему домой. Телефон долго не отвечал, но потом сварливый женский голос спросил: «Алё, кого надо?»

Это была его жена. Я назвал себя и сказал, что нам срочно надо ехать на площадь снимать парад. Она велела подождать и минут через пять я услыхал заплетающийся голос Григория Павловича. Было ясно, что 1 Мая он начал праздновать загодя и был уже в совершенно глянцевом состоянии. Он прошепелявил:

– Я вот, что… болею. Понял? Болею я…. Ты давай сам… того. Ехай… сымай… Сам.

Я повесил трубку, сказал шофёру, что подполковник болен и мы помчались на центральную Площадь имени 1905 года. Улицы при подъезде были оцеплены, нас часто останавливали и проверяли пропуска. Наконец мы добрались, выгрузили оборудование у трибуны и газик уехал. В 10 утра на трибуну забрались местные партийные вожди и военное начальство округа. Начался парад. По брусчатке катили пушки, танки и огромные пузатые ракеты. Равнозначно пузатые вожди на трибуне делали ракетам ручкой и всё шло, как по маслу. Кроме меня на площади работали несколько фотографов из местных газет и один кинооператор с телевидения. В те годы ТВ прямых трансляций ещё не вело.

Я быстро снял всё, что мне было надо для ролика новостей и скучал, притопывая на холодном ветру. Весна на Урал только-только вкатывалась и было весьма зябко. Солнце с трудом протискивалось через прорехи в облаках и совсем не грело. Шофёр должен был меня забрать только после гражданской демонстрации, так что мне предстояло топтаться у трибуны ещё долго. Часов около 11 я заметил, что несколько генералов и партийных начальников с трибуны исчезли. «Примёрзли наверное и пошли водку с икрой кушать», подумал я. А ещё я заметил, что по площади бегает капитан с погонами военной авиации. Сначала он подошёл к телевизионному оператору, потом направился ко мне.