Александр Ступин - Детка Мороза в поисках Санты

«Хрусть-хрусть… хрум-хрум… фр-р-р…» – стали раздаваться непонятные звуки, необычно странные, непривычные для столь позднего часа, леса, лесного озера. Впрочем, чего только не происходит в лесах по ночам. Пролетела сова над этим местом. Покружила и села на ветку ближайшей сосны. Ей было тоже интересно: «Что будет дальше?» Между тем стал крепчать мороз, вокруг луны образовалось белое кольцо.

«К несчастью. Ой, что-то случится!» – запричитал Леший и, ещё раз ткнув посохом в снег, засобирался уходить, но не смог сдвинуться с места: одна нога его почему-то оказалась вмёрзшей в лёд. Он кряхтел, топтался на месте, силясь её вытащить, ну прямо как зверь, в капкан попавший, но у него не получалось: крепко держал лёд ногу. Леший аж взвыл от досады по-волчьи: «У-у-у… а-а-а!», и откуда-то из разных сторон леса ему тут же ответили: «У-у-у-у!»

Пошёл снег. Вначале спокойный и ровный, а потом будто лопнуло небо по шву, как перина, и посыпало, не переставая, снегом, будто пухом. Небо затянуло низкими тучами. Ветер поднялся. Пурга дня на два, а может, и неделю качаться будет. Лесовичок по-настоящему испугался: «Замерзну… чёрт меня дёрнул сюда прийти. А ведь точно, Анчутка подсказал. Вот я – глупый, вот я – пустая голова. Нашёл, кого слушать, Анчутку рогатого. Это он мне мстит за то, что ребятки-волчатки мои ему по ошибке пятку откусили». Метёт пурга, снег ещё гуще пошёл. На озере – никого, и над озером – ничего: ни луны, ни звёздочки. Колдовать против зимы Леший не умел, а так, оборачивайся ты хоть в кого, всё без толку: нога-то во льду так и останется. И у нечисти лесной горе случается.

То ли мороз крепчать стал, то ли снега много навалило, только почувствовал перепуганный Леший, будто лёд на озере потрескивать стал, да не где-нибудь, а рядышком, и всё ближе, ближе к нему треск тот слышится. «Вот только с водяным встретиться не хватало», – подумал только он, как рядом пробежала широкая трещина, и свободной ногой он почувствовал пустоту внизу. Но на этом не успокоилось, озеро будто качнулось, наклонилось, как тарелка, и вода из трещины булькнула: «Бульк-бульк». Стал лёд раскачиваться, словно качели: вверх-вниз, вверх-вниз. А вода из щели – «Бульк-бульк», выплёскивается: насос, а не лёд. Стало старичка лесного водой заливать. Не поймёт он, что происходит, испугался, аж цвет поменял: был зеленоватый, стал белым совсем, и трясётся, как заяц под кустом. Вода затекала под сугроб. Комки снега от прежних Детки-Снеговика стали ледышками, потом – «Бульк», и на них опять вода и снег, вода и снег… Стал расти ком снежно-ледяной.

Часа через три за спиной у испуганного до болотных колик Лешего поднялась горка величиной в метра полтора изо льда и снега. Треск стоял такой, что с лап ближайших елей снежные шапки вниз рушились одна за другой. Леший уж догадался, что происходит: «Появится сейчас новый Детка Мороза и припомнит мне всё: и ворчание, и стучание посохом. Запечатает в тюрьму свою ледяную до самого лета. И не встретить тебе, старичок-лесовичок, Новый год в кругу друзей… Это – в лучшем случае. Про худший я даже думать боюсь». Как в воду глядел – сбылось предчувствие страшное.

«Уф, собрался наконец. На кого похож я нынче, не пойму?» – раздался голос откуда-то высоко с неба, да такой, будто льды Антарктиды его сотворили: в нём треск льдов, гул ветров, глубина ледяных пропастей и лютый холод. Страшнее не бывает. Леший медленно обернулся назад и обмер: перед ним стоял ледяной монстр высотой метра три. «Антарктик!» – пролепетал он, ничего более ужасного ему не встречалось в жизни. Только слышал, что бывают такие, живут в Антарктиде и рождаются, когда гигантские айсберги от материка откалываются. Вот уж у кого сила и мощь. Им – не перечь, враз раздавят. И самое страшное, три метра сверху, а сколько там внизу: пять, шесть метров, не ведомо, как у айсберга, у которого видимая часть гораздо меньше той, что прячется в воде. «Как же он двигаться-то будет? По озеру только что, там, где поглубже будет, или на мель сядет?» – промелькнуло пустое любопытство у Лешего. Но он удивился, когда увидел, что Антарктик сошёл легко с места, где ещё было мокро, и встал на сухую возвышенность на берегу.

«Леший меня возьми, это кто там в лёд вмёрз? Кого я сегодня поймал, что за недотёпу?» – послышался глас сверху, чуть пониже облаков. Лешему стало совсем плохо, и он сел в лужу, вмёрзнув уже двумя ногами и другим местом. «До весны света белого не увижу», – обречённо подумал старичок-лесовичок и всплакнул. Антарктик оглядывал себя, трогал своё тело могучими руками, а под ногами его крошились выползшие на берег льдины, да с такой лёгкостью, будто это были тонкие кусочки стекла от разбившейся лампочки.