Владимир Орлов - О чём думают медведи. Роман

– Это все уже есть в ситуативном отчете, – откликнулся Серафим.

– Мне она показалась полезным источником, – заметил Олег, подглядывая в свой блистер. – Например, она уверена, что мы совсем не похожи на ученых, мы хорошо замаскированы и нам, цитирую, «просто так не разобьют голову».

– Когда-нибудь обязательно разобьют, – мрачно не согласился Беляев. – Это иллюзия, нас очень легко отличить от обывателей. Было исследование, где испытуемым показывали сотни изображений обычных людей вперемешку с несколькими научными работниками. Даже люди с ослабленным зрением, старики старше девяноста пяти лет и дети после полутора лет безошибочно указывали на наших коллег. И это были не лабораторные маньяки с вечно расширенными зрачками и масляными волосами, а приличные на вид мужчины и женщины.

– Ладно, мы-то просто одержимы, и у нас это на лицах написано, а есть настоящие плотоядные сорняки, которые скрываются под благообразной личиной, – провозгласил Серафим, бросив разоблачающий взгляд в мою сторону. – Даже намного вреднее сорняков.

– Кого ты имеешь в виду? – с серьезным видом поинтересовался руководитель экспедиции.

– Тебе лучше не знать, – отмахнувшись, ответил Баранкин. – Спрут, опутавший своими скользкими щупальцами обитаемую часть планеты. Галактический спрут под видом путевого обходчика. Ему бы подошла строгая и простая фуражка железнодорожника. Да и китель не помешал бы, чтобы скрыть свою мерзкую беспозвоночность.

– Его вид мне безразличен, – подыграл ему Беляев. – Но с фуражкой ты сглупил. Он кальмар в штатском, в шляпе из огнеупорного фетра, вооруженный ужасным клювом, дробящим с одного удара эмалированные панцири бюрократов из научного департамента.

Плавным дирижерским жестом я попросил коллег не останавливаться.

Тут легкое покалывание заставило меня взглянуть на запястье, где прямо на коже пульсировала голубая полоска – обязательный технический атрибут таких выездных мероприятий. Это был напыляемый коммуникатор, он же персональная карточка.

Вне этих стен нормальный человек никогда бы не надел этот символ корпоративного порабощения. Последней ступенью были сгенерированные в глубине слухового анализатора валдайские колокольчики…

– Вам звонят, – подсказал мне Олег.

Я взглянул на имя звонящего, по привычке прикрыл ладонью ухо, но ничего не услышал, пришлось разогнуть одеревенелые ноги и проделать путь к стеклянным шахтам на галерее, откуда открывался вид на внутренний дворик с фонтанами, мостиками, чугунными скамейками и прогуливающимися учеными мужами.

– Пойду, прополощу клюв после анчоусов, – бросил я на ходу своим товарищам.

Голос помощницы шефа прозвучал в искаженной модуляции, как в старом речевом синтезаторе, и показался истерически плаксивым, через секунду система подстроилась и выдала кристально чистый звук, и Агата – так определился абонент – предстала в своей натуральной расслабленной версии. Планировщиц, то есть секретарей руководителей подразделений, никто не знал по именам, да и на глаза они почти не попадались, их держали в отдельном бюро в противоположном крыле Стрегловского центра.

– Валерий, я звоню вам по поводу нового человека в вашу команду, координаты которого я должна передать. Но регламент не позволяет просто сообщить его данные по коммуникатору. Я организовала вам встречу с посредником, он введет вас в курс дела.

– Боже мой, какие сложности! – с наигранным возмущением сказал я, прекрасно зная процедуру.

Она приблизилась к микрофону и произнесла вполголоса:

– Знаете, у нас теперь все меняется. Правила проведения миссий и принятия решений ужесточаются.

– С каких пор?

– Вот с тех самых. Теперь оперативные задания будут не только шаг за шагом подтверждаться начальством, налагаются ограничения на любые изменения базовых алгоритмов. Для нестандартного вмешательства нужна будет санкция от трех руководителей. Планируется распространить это на все пользовательские протоколы, на все службы.

– Хорошая новость! Нам больше не позволят нормально работать, – констатировал я.

– Да, вас это коснется в первую очередь.

Кажется, она набрала воздуха, чтобы продолжить:

– К сожалению, хотя эта встреча уже согласована и этот посредник готов встретиться, но мы пока еще не знаем, где состоится встреча. Мы даже не знаем, где он сейчас находится. Предполагаем, что в одной из его постоянных локаций. Например, в дачном домике, где он проводит большую часть времени в прохладный период года.