Модест Майский - Первый снег в этом году. Мелодрама, эротическая проза

– Не знаю. Наверное, не получится. Ты же понимаешь, в какое время мы живём. Всем правит капитал и связи. В армии не служат только детки больших начальников – они за границей все сидят, жизнью наслаждаются. Им все можно делать. А нашего брата обычного простого человека в «нашей раше» гребут служить за милую душу. Страна большая. Надо кому-то наши границы да толстосумов наших новоявленных защищать от врагов, ими же и придуманными, чтобы они могли свои капиталы умножать. Такая вот несправедливость. Одним можно все, а другие должны за них отдуваться. Знакомых у меня таких хороших нет, кто мог бы помочь отмазаться от армии. Денег тоже нет на взятку военным или врачам. А болезни, при которых в армию не берут, тоже отсутствуют. А сейчас гребут в неё всех подряд. Хромых, косых, слепых, больных. Ребята рассказывали, комиссию в военкомате 500 человек за час проходят. Да я и на себе это знаю. Когда учился в школе, у нас было 5 классов моего возраста, однажды для всех нас устроили медицинскую комиссию, которую организовал военкомат. И всех признавали годными к строевой. Надо быть полным кретином или инвалидом 1 группы, чтобы не пойти в армию. А так с любой болячкой загребут. Даже больных онкологией. Так что придется идти. Но ты же меня подождешь? Или роди мне сразу двоих ребят, то и в армию не пойду. Когда у тебя есть двое детей, в армию не берут. Это я знаю точно.

– Ты их сначала еще сделай. Думаешь, так просто? Потом, их содержать надо, поить, кормить, воспитывать. Ты сможешь их обеспечивать и не зависеть от родителей? У тебя есть хорошая работа, свое жилье?

– А ты уже пробовала их делать?

– Пробовала.

Ну и что, получилось?

– Как видишь… Нет у меня никого.

– Ничего, будут… Может, еще попробуем?

– Обойдешься. Ещё успеешь.

– А когда?

– Когда время придёт, да рак на горе свистнет… Всё Вадик, мне пора домой…

А потом Вадим провёл её домой, на квартиру, которую она снимала с подругой. Девушка не согласилась остаться на ночь в гостинице и спать с Вадимом в одной кровати, как он её не уговаривал. А возможность оставить её у него была. На этаже гостиницы, где они с ней находились, не было дежурного работника, и никто не следил за приходом и уходом гостей к проживающим в ней.

А ещё через неделю у Тани с Вадимом всё же случилось всё, что касается близких отношений, и о чем он так давно мечтал.

Первый раз это произошло так.

После танцев в её поселке они, как обычно, погуляли немного по улице. Стояла вторая половина декабря, приближался Новый год, настроение было приподнятым. А на улице оставаться было холодно, сыпала в воздухе мелкая ледяная крупа, укутывая всё больше белым дома, деревья, землю.

И ребята пошли к Тане домой, в её квартиру.

Родителей дома не оказалось. Таня знала об этом, когда привела Вадима к себе. Родители отлучились в гости к родственникам, где и задержались, весело проводя время. Они всегда задерживались, когда посещали родных. Могли вернуться под самое утро. Так было и теперь.

Младшая сестра сладко спала в своей комнате, и помешать им не могла, и Вадим с Таней остались в комнате девушки вдвоём.

Они сначала стояли посреди комнаты и целовались, и Таня делала это умело. А потом оказались на её небольшой деревянной кровати, где опять стали целоваться.

Вадим расстегнул ее белую кофточку, несмело забрался рукой под лифчик, трогая её мягкую большую грудь, ожидая, что она его остановит, а потом стянул до коленей её белые тонкие трусики. Девушка сопротивлялась вяло, скорее, лишь для приличия, чтобы он не подумал о ней плохо. Вадим ей нравился, и она хотела того же, что и он.

Освободив себя от брюк, парень выпустил на свободу и своего крепкого дружка, который был настолько возбуждён и рвался в бой, что готов был прямо сейчас взорваться и выпустить из себя всё то, что в нём находилось.

Девушка лежала поперёк кровати, раздвинув в стороны, насколько смогла, свои ноги в белых приспущенных ниже коленей колготках. Они ей, конечно, мешали, но она не решилась сказать об этом парню.

А Вадик в такой ситуации был с девушкой впервые, опыта не имел никакого, а потому проник в неё не сразу, тыкая рядом с её сладким местом своим дружком, не попадая в цель. А как только ему удалось войти в её лоно, куда его твердый инструмент неожиданно сразу провалился больше, чем наполовину, ощутив при этом точившие её соки, внизу у живота и в мозгу у него вдруг что-то словно дёрнулось и взорвалось. Его накрыло одновременно ощущение лёгкости и испытываемой огромной радости, и всё было кончено.