Катя Стенвалль - Практика предательства и другие истории девяностых

Диса отказывается пить с нами кофе. Он говорит, что ест и пьёт только из нераспечатанных упаковок, чтобы его не отравили. Поэтому родители стали покупать для него пакет ананасового сока, который Диса сам открывает. Это очень дорого, этот пакет сока стоит, как десять банок консервированных кабачков. Но иначе нам нечем его угостить. Диса делает пару глотков, а остальное выливает в раковину на кухне. Боится, как бы ему в этот сок чего-нибудь не подмешали. И не понятно, кого он боится: нас или своих охранников. А я думаю, зачем выливать сок? Лучше бы мне оставил. Я такого сока никогда даже и не пробовала. Наверное, очень вкусно!

Диса приходит к нам домой и сидит в кухне, пока мама меряет ему парик. Он даже куртки не снимает. Сидит, как на вокзале, полностью одетый. Куртка у него кожаная, с меховым воротником, на вид очень тяжёлая и тёплая. Пару раз вместе с ним приходила одна молодая женщина, он называл её Киска, а как на самом деле зовут – не знаю. Папа говорит, что она выглядит, как «прости господи». А по-моему, как иностранная певица. Киска очень модная. В короткой кожаной мини-юбке, колготках в сеточку, сапогах до колена на тонких высоких каблуках, а сверху у неё меховая шубка, которую она тоже не снимает в помещении. Она очень ярко накрашена, а на голове у неё золотистые мелкие кудряшки. От неё сильно пахнет сладкими духами, и она постоянно курит. Даже не спрашивает мою маму, можно ли курить у нас на кухне! Потом приходится проветривать квартиру, но в воздухе ещё долго держится запах духов и сигаретного дыма.

Киска рассматривает парик, который заказал Диса, и говорит маме:

– Вы гримёрша, да? Мы на выходных в валютный кабак пойдём, накрасите меня?

Мама ненавидит, когда ей такое говорят! Я знаю, что она сейчас очень рассержена, но по ней не заметно:

– Я не визажист, понимаете? Это разные вещи.

– Да какая вам разница? Намажьте меня, да и всё.

– Я этого не умею. У меня не получится. Это разные профессии. Гримёр не может сделать макияж для похода в ресторан. Там есть всякие нюансы… нужна профессиональная косметика… я таким не занимаюсь.

Киска морщит носик и презрительно фыркает, точно как кошка:

– Я не пойму, вам что, бабки не нужны?

Пока они разговаривают, я разглядываю Дису и его охранников. Очень уж они необычно выглядят, как будто гангстеры из фильма. Диса тоже то и дело смотрит на меня. Иногда мы встречаемся взглядами, и мне становится очень неловко. А вот он нисколько не смущается, наоборот, смеётся. У него интересные глаза. Светло-светло-голубые, почти прозрачные. Мне кажется, у него весёлые глаза. Тут Диса показывает на меня пальцем и говорит моему папе:

– Слышь, папаша, сколько стоит твоя Лялька?

– Извините, Денис, что вы сказали?

– Ты оглох, что ли? Я говорю, Ляльку твою почём отдашь?

Папа прямо побледнел, а потом, наоборот, его щёки стали красные, как помидор. Мне страшно видеть папу таким. Видно, что он еле сдерживается, чтобы не наорать на Дису:

– Это моя дочь.

Но Диса ни капли его не боится, он улыбается:

– Да ладно, папаша, отдыхай! Я недавно элитный видеосалон открыл в элитном районе, мне туда девочки нужны. Официантки! Пятерых нашёл, шестой не хватает. За какие бабки ты Ляльку свою пустил бы ко мне работать? Чего зенки вылупил? Отдыхай, в натуре.

– Я не совсем понимаю то, как был задан вопрос…

Но тут вмешивается моя мама:

– Так, ну хватит, нам работать нужно. Денис, пересядьте, пожалуйста, к зеркалу. Я вам покажу, как клеить бороду. Это просто, потом сами будете себе клеить.

Я шла из школы, это недалеко, прямая дорога, даже улицу переходить не надо. Тут рядом со мной затормозила чёрная машина с тонированными стёклами, и я услышала свист. Я обернулась, в машине было опущено стекло со стороны водителя. Я увидела лицо Дисы, он махал мне рукой:

– Эй, Лялька! Я к тебе обращаюсь! Слышишь, ты туда не ходи, там засада, меня пристрелить хотят. Как бы ты тоже пулю не скушала. Прыгай сюда, поехали! Ну, быстро, кому сказал!

Открылась дверца, и я села на заднее сидение. Рядом со мной сидел Дисин охранник. Он захлопнул дверцу, и машина рванула с места. Это была улица с односторонним движением, маленький переулочек между школой и нашим домом. Дисин шофёр повёл машину прямо через детскую площадку, развернулся на газоне, напугав нескольких бабушек с колясками, и мы помчались в обратном направлении, хоть так и нельзя было делать. Я сказала:

– Мне домой надо. Меня родители ждут.

– Не надо тебе никуда! Домой ты сейчас всё равно не попадёшь, тебя не пропустят. Сейчас мы едем ко мне.