Николай Виноградов - Бытие и сознание

Помню, нас с Вовкой в народе некоторые даже героями считали. Радовались, когда слышали из газет, что кто-то ещё одну жирную сволочь покарал. Деньги мне были уже совсем не нужны, осталось лишь нестерпимое желание мочить эту сволочь, как врагов народа. Разумеется, если найду на них неопровержимые доказательства вины. Копая грядки, каждый день мечтал: «Эх, натворю делов, отведу душеньку напоследок. Ну, жирные бараны, ждите!»

Как-то от одного надёжного кореша по зоне услышал новость, что в его Волгограде появилась банда, обманным путём вынуждающая пенсионеров продавать свои дорогие квартиры, переселяя бедолаг в дома престарелых, и что в этом деле якобы была замешана ещё какая-то нотариальная контора.

Сразу поехал к нему разузнать подробности. Витя-Штуцер был тоже уже не молод, имел шесть ходок, но сроки тянул небольшие, в основном за мелочёвки. Местная братва давно махнула на него рукой, считая лишней обузой. Нашёл его обречённым доживать свой век впроголодь в какой-то вонючей малосемейке, где он перебивался с хлеба на воду. Купил ему однокомнатную хату, обул-одел немного, деньжат подкинул на первое время. Я испытывал к Штуцеру некую симпатию за его природную смекалку. Он всегда много знал лишнего, имел к этому знанию какое-то своё особое чутьё, но его постоянно останавливал инстинкт самосохранения, отчего вся эта добытая информация оставалась для него лишней и абсолютно бесполезной.

От него узнал, что эта шайка-лейка, вплотную занимающаяся опусканием в дерьмо заслуженных пенсионеров, состояла всего лишь из десятка молодых отщепенцев, среди которых добрую половину составляли девушки. Главарём являлся один молодой да ранний выродок, сынок какой-то шишки в областном УВД. Его молодая жена была икряная на шестом месяце и имела добренького папочку, владельца частной нотариальной конторы. До Штуцера также дошли слухи, что между тестем и зятем в последнее время начались разногласия, связанные с деньгами и долевым участием каждой из сторон в этом мероприятии.

– Это же полный беспредел, – высказывался Штуцер. – Ну стриги ты деньги, рыжьё и всякие драгоценности, но зачем же выкидывать на помойку стариков?

– Сначала нужно столкнуть их лбами. Посмотрим, что из этого получится, – предложил я Витюхе…

***

«Мне тебя заказали. Срок исполнения – две недели. Получил предоплату всего пол-ляма деревянных. Могу сработать в твоего заказчика, цена вопроса – один лям. Если согласен, сегодня же отнеси бандероль с миллионом на главпочтамт до востребования на имя… Не дёргайся понапрасну, постоянно держу тебя на прицеле».

– Нужно как-то доставить эти два одинаковых письма по назначению. Одно – папаше-нотариусу, а другое его новоиспечённому зятьку. Лучше подложить малявы каждому в их машины на сиденье водителя. Найди какого-нибудь бомжа с паспортом. Сам на почту не суйся, там может оказаться ловушка. Вряд ли, конечно, кто-то из них клюнет на эту удочку. Просто посмотрим, что из этого выйдет. Хоть нервы им потреплем.

Через неделю БОМЖ принёс две бандероли по одному миллиону в каждой. Штуцер за каждую бандероль расплатился с БОМЖом ящиком водки.

– Поеду я домой, пожалуй. Рано или поздно они сами перегрызут глотки друг другу. Деньги оставь себе, пригодятся. Если надыбаешь ещё что-нибудь интересное, звони или сам приезжай, – порадовал я Штуцера.

***

Уже в середине осени он приехал ко мне в Саратов, сообщив о трагической кончине сначала мужа дочери нотариуса вместе с его отцом – полковником обласного УВД, а через два дня и самого нотариуса. Вдова главаря – дочь покойного нотариуса, получила четыре года колонии общего режима за соучастие, где вскоре и родила девочку-сиротку. Другие члены банды получили разные, но примерно такие же сроки. Эту новость я уже успел сам увидеть по телевизору. Штуцер также сообщил и о своих новых наработках, которые меня очень заинтересовали. Завтра поедем опять к нему в Волгоград.

«Зачем самому пачкаться? – решил я. – Пусть сами жирные бараны друг другу рога отшибают. Жаль, что раньше до этого не допёр».

На вид ей было лет двадцать пять, не больше – настоящая русская красавица. Глядя на женщину некоторые мужчины смотрят первым делом на ноги, кто-то сначала оценивает зад, кого-то больше интересует грудь, а я почему-то всегда смотрю на лицо. Пусть даже все части тела женщины будут идеальны, но если мне не понравится лицо, то остальное просто перестаёт меня интересовать. Я, конечно, не физиономист, но полностью согласен с определением Цицерона, что лицо является зеркалом души.