Владимир Дергачев - Трек. Роман о бессмысленном, почти документально

Значит, его не только не увольняли, но видимо, даже не ограничивали испытательным сроком. Так, во всяком случае, хотелось думать. Эх, а насколько был бы эффектным его демарш, если концовку заменить – встать и уйти, высказавшись напоследок о качестве человеческого материала, собранного здесь усилиями среднего (или высшего?) руководящего звена! И вот, опять эти проклятые компромиссы, но работа ему казалась интересной: нравилась не организационная сторона, не внешнее обрамление, а по существу. Интуиция подсказывала, какой должен быть результат, но вытащить кичливое болото в мир реальности… Идея пока не оформилась окончательно, он даже не мог выразить зревшую мысль словами, хотя это состояние ему хорошо знакомо: придёт само, главное не торопиться, не подгонять.

Домой плёлся понуро, муза витала где—то рядом, но спускаться на землю явно не торопилась. И в квартире пустовато – его предыдущие романы носили какой—то привкус недосказанности, незавершённости. Некоторые продолжались довольно долго, но имели оттенок вымученности, обязаловки, что—ли. Результата в виде создания семьи они явно не сулили, но инерция отношений затягивала, расстаться сразу не получалось, да и природная мягкость не позволяла сделать решающий шаг к разрыву. В других случаях всё заканчивалось достаточно быстро и легко, причём инициатива порой исходила от него самого, если невыносимость ситуации становилась достаточно очевидной. Будучи человеком от рождения щепетильным, худшим из вариантов он считал необязательность, скрываемую за лёгкостью характера и раскованностью очередной избранницы. По сути – хищницы. И как могла эта бездна лукавства укорениться в стране, исполненной ханжеского пуританства, ему было невдомёк.

Ещё одним препятствием становилась аллергия на хамство, даже в его неявной, маскируемой красивыми формулировками или иными лексическими сочетаниями форме.

Удивляться приходилось часто, пока не настало озарение: всё морализаторство носило показной характер, что называется «на публику», необременённой какими—либо принципами и послушно повторявшей набившие оскомину постулаты, чтобы потом посмеяться над ними вместе с их авторами.

Прозрение наступило достаточно рано, вот и приходилось расплачиваться одиночеством. Правда, был один случай, когда дело едва не дошло до свадьбы. Тогда он решил, что пора бы и остепениться (дурацкое выражение, не правда ли) – время уходит, а он всё бобылём да бобылём, и родители (ещё живые) недовольны, переживают. А там как-нибудь сложится—слюбится, если не простудится, – с внутренней усмешкой добавлял он. Вообще женитьбу он представлял себе как вхождение в новое сообщество, где отсутствуют чёткие правила с непредсказуемым результатом. Все сомнения разрешил неожиданный эпизод – после традиционного знакомства с родителями будущей супруги во время одной из посиделок в преддверии уже назначенной свадьбы, он вдруг услышал от подвыпивших родителей невесты:

– Вот как хорошо складывается, двое умных – и вместе, давно бы так..

На что неожиданно для самого себя выдохнул:

– Двое умных – это уже коллектив, а не семья.. Скучно, господа!

Последовавшее гробовое молчание и враз протрезвевшие глаза «родственников» решили дело: свадьбу отменить!

Новых предложений решил не делать, пока, во всяком случае. Как сложится.

После скромного холостяцкого ужина вышел на прогулку – вечер представал в роли чудесного избавителя от бестолковой суеты рабочего дня.

Только начали распускаться тюльпаны, напоминая цветастыми головками фонари на улочках начинавшей косить под старину Москвы. Как он снова оказался в том самом парке, где пару дней назад стал неожиданным свидетелем драматических событий, то неведомо. Ноги сами принесли его к месту происшествия, где, к его удивлению, никаких изменений к лучшему не произошло. Выбитая дверь по—прежнему валялась на полу, открывая взору длинный мрачный коридор, битые стёкла ломаными фигурками устилали прилегающие к зданию песчаные дорожки, пустыми глазницами, изуродованными искорёженной арматурой решёток, пестрели окна некогда процветавшего ресторанного комплекса. Неожиданно на пустующую парковку подкатила новенькая Lada «Спутник», из неё выскочила худенькая девчонка с заплетёнными под африканку косичками и бодро зашагала к полуразрушенному зданию. Девятка, определил сразу Мишка: с щетками на заднем стекле, экспортное исполнение. Навстречу мгновенно выскочил невесть откуда взявшийся амбал, что выглядело несколько необычно – всей своей опустошённостью комплекс говорил о глубоком забвении, сквозившем буквально в каждом уголке строения. К своему удивлению, Мишка узнал в качке одного из участников захвата ресторана, недавно выбивавших входную дверь в подсобное помещение, а затем командовавшего всей операцией по возврату недвижимости его законному владельцу, как рассказала ведущая в вечерней программе.