Екатерина Полухина - Последняя пристань «Тепло и уют». Жизнь прожить – не поле перейти

Сама же имела на девчонку свои виды. К этому она пришла не в раз. А, как – то посетив церковь, ну бывают такие моменты и у таких первостатейных пройдох, как она, что им хочется душевной пищи и покоя. Конечно же, не для того, чтобы раскаяться, но бывают.

Там она увидела на паперти вот такую же девчонку, правда на костылях, которой сердобольные прихожане сыпали в ладошку мелочь. А некоторые совали и бумажные деньги.

Время было такое, человек ещё не совсем оскотинился, в отличие от теперешнего. Вот ей и захотелось поставить Ниночку рядом с этой девочкой. Небось, и на двоих денежек хватит. Да ведь церквей в Москве дай Боже. Не здесь, так в другом месте поставлю эту деревенскую дурочку, – размышляла женщина, подсчитывая уже барыши.

Птица была ещё не ощипана, да даже не поймана, а из неё уже готовились сварить суп. Иногда бывает так с некоторыми людьми, что спешат они впереди паровоза.

Хотя у этих некоторых, по крайней мере, многих, получается, опередить события и быть на высоте. У Елены Дмитриевны, как раз выходило именно так. Девчонка росла в семье, где было девять детей. К деликатесам, сами понимаете, она была не приучена.

Так, что бутерброд с варёнкой, ей точно покажется манной небесной, – продолжала мечтать столичная вумен. А такой бутерброд не стоит уж таких больших денег, чтобы ей не купить его. В общем, обдумав всё, как казалось ей основательно, она забрала девчонку к себе, пообещав родителям той, что дочь их устроится в жизни не хуже других, пусть они не сомневаются даже.

Ну, а тем что? Один рот убавился, это же такая радость! Хотя до сих пор не пойму одного. Зачем столько детей рожали, если они, вместо того, чтобы их любить, были родителям, словно камень на шее? Ну да, пусть это остается только их тайной.

Попав в Москву, девочка просто обалдела от всего увиденного. Живя, далеко от цивилизации в своей забитой деревушке, она была просто ошарашена всей этой столичной круговертью и даже напугана. Ну, как же можно не удивиться и, не потеряться здесь, в такой – то кутерьме? Шум, гам, гряк, гром, скрежет. Сверкание огней, дома уходящие в поднебесье своими маковками.

Машины снуют, словно уток в ткацком станке. Успевай, только уворачиваться, иначе в раз окажешься под колёсами. А людей то, людей! Ну, прямо стада гусей, когда пригоняешь их с пастбища, и они мчатся со всех ног к воде. Бегут, крыльями машут, гогочут.

Но ей сразу же и понравился неон вывесок, что освещал город, как в белый день. Да и мигающие всякого рода фонарики прямо очаровали её. Светофоры завораживали. Как это они умеют так мигать, без участия человека, загораясь нужным цветом, в нужное время. Огромные и величественные многоэтажки вызывали уважение. Это надо же, в трёх домах могли поместиться все жители их деревни. Это ли не чудо!

Транспорт, не зависимо, что это было: автобус, троллейбус, трамвай, не говоря уже о такси, могли увезти их с матушкой Марией прямо почти на край света. Так, по крайней мере, казалось ей, молоденькой, неискушённой провинциалке. Девочке из глубинки, прожившей всю свою сознательную жизнь безвыездно, куда – либо.

Да, ей действительно пришлось стоять на паперти многих церквей, которые покоряли её своей высотой, красотой, величием. Сверкающими на солнце позолоченными куполами, звоном колоколов, от которых щемило в груди и почему – то хотелось плакать. Переливающимися от света свечей старинными иконами и трепетными огоньками лампад.

С этих икон смотрели строго и как бы осуждающе лики святых. И ей было страшно и одновременно торжественно приятно, осознавать, что за ней нет ещё этих грехов. Что она ещё не успела нагрешить за свою коротенькую жизнь. Так думала эта молоденькая ещё девочка, с чистым и неиспорченным этим миром сердечком.

Сердечко её было по – детски чистым, не искушённым соблазном жизни; а вот головка, не смотря на молодость лет, работала на равне с мышлением взрослого человека. Если матушка не устроила её никуда учиться, как обещалась родителям Нины, значит, она сама должна позаботиться о себе. Она не будет стоять здесь, всё время, как побирушка в угоду матушке. Это пока. Буквально пока летние месяцы, а там она сама позаботится о себе.

Ей, конечно же, было неловко, что она окажется неблагодарной по отношению к человеку, приютившему её и заботившемуся о ней по мере возможности. Ведь она с её помощью попала в саму Москву, а это было куда, как серьёзно.

Вдруг это знак свыше на её мысли, о которых не знал ни один человек на земле, кроме самой Ниночки. Эти мысли заставляли сердечко девочки биться сильнее и, она даже порой грезила, будто на яву. Вот бежит она вприпрыжку лёгкой походкой, а то танцует словно балерина. Грёзы эти быстро проходили, и, сердечко её рвалось от действительности. Но, как говорят, выше головы не прыгнешь. Всему своё время. Нужно подождать, обжиться. И уже тогда мечтать по – настоящему. А матушка пусть простит её. Хотя, за что её прощать?