Марк Казарновский - Мое счастливое детство

Мельком советовали указать на отдельные недостатки в период социалистического строительства – голодные колхозы, «незначительное недоедание в отдаленных районах большой и в целом благополучной страны», существование ГУЛАГа (для защиты населения от «криминала»), некоторые ошибки и перегибы партии и колебание вместе с перегибами.

И еще многое другое советовали мне знакомые, стоящие на твердых жизненных позициях страны строящегося и уже было построенного социализма. Да вот нате ж вам! Почти построили. Обязательно указать, какие были чудесные песни. Ансамбль Александрова. И про балет не забыть (Уланову, Чабукиани, Майю – конечно, Лиепу и сотни других звезд). Про Нуриева просили не писать.

Друзья-скептики категорически не советовали в это дело – мемуары – ввязываться. Прямо запрещали. И резоны были веские.

Первый и главный – ну кто ты такой? Вот Познер потерял иллюзии и описывает, как он прошел сквозь тернии к звездам. Или, может, ты Марк Розовский, который написал автобиографический том «Папа, мама, я и Сталин». Что у тебя с ним общего-то? Только имя. А уж талант – только у него. И какое ты имеешь отношение к Сталину. Кто Сталин и кто ты.

И перечисляют мне авторов, которые в последнее время свои автобиографии выпускали. Здесь и Арбатов, и Примаков, и Киссинджер. Да вот даже президент наш бывший, Б.Н. Ельцин. И что, ты хочешь затесаться в эту компанию? Гляди от скромности не умри.

Второй резон, категорически препятствующий написанию автобиографии, – террор Государства против народа. Или ты, мол, об этом пишешь – и становишься, например, как Солженицын. Или не пишешь «за репрессии» – и тогда уподобляешься товарищам Зюганову, Проханову, Нарочницкой и прочим фальсификаторам.

В-третьих, рассказывая о своей, мало кому интересной жизни, ты должен будешь и время то, и страну ту, и людей тех – описать. А это уже действие эпическое, вроде «Войны и мира». А для подъема такого пласта информации об СССР тебе уж точно нужно Ясную Поляну, супругу, трепетно приносящую тебе утренний желудевый кофий, пейзанок, спозаранок поющих народное, и, главное, мозги. А они у тебя есть ли – якобы с сочувствием спрашивали мои «доброжелатели».

Но есть и другое. Оно нет-нет, а появляется в моей жизни. Видения.

То мне вдруг снятся Хиславичи – в XIX веке типичное еврейское местечко, «штеттл». Деревянные домики. Дороги, непролазная грязь. Я вижу маленького мальчика, который поспевает за бабушкой. Помогает бабушке, несет ее молитвенник. Может, это я. Идут они в синагогу. Суббота!

То вдруг во сне появляется мама, тетки – ее сестры. Весело о чем-то разговаривают. Или – друзья папы. Было время, когда на сапоги крепили шпоры. Еще не остыли от Гражданской. Правда, вместе с уходом сна исчезают и они, милые и дорогие моему сердцу близкие.

И что? Ничего так и не останется. Мои внуки, близкие, друзья так и не узнают, как жил неизвестный и не знаменитый. То есть не Познер или Розовский, а просто мальчик.

Простой советский мальчик, родители которого таки из «штеттла», что в Белоруссии или на Смоленщине.

И я решился. «Надо ввязаться, а там судьба решит» (Наполеон).

Насчет смелости и судьбы – не знаю, а вот ввязаться – решил. Тем более что увидел – оказалось, мемуары мне писать – да не очень-то сложно.

Я просмотрел свои книги, тираж которых, кстати, уже заканчивается, и с удивлением обнаружил, что масса рассказов о том-сем на самом деле – о себе. Моих друзьях. О жизни в СССР во времена недавние, но уже далекие. И решился. Вперед.

Техника написания мемуарных сведений и различного рода происшествий у всех, конечно, разная. Одни увлекаются описанием родных и близких. Благо теперь бояться нечего, и оказалось, что у многих папы-мамы, дедушки-бабушки, тети-дяди находились в титулах весьма достойных. То есть были и графья, и князья, а уж баронов – так просто пруд пруди.

Другие делают упор на людей знаменитых. И в основном, как они с ними ели-пили. Особенно – пили.

Третьи описывают жизнь страны обитания – в целом и на этом фоне – их воздействие на улучшение этой жизни.

Я пришел к неутешительному выводу – увы, и знаменитых людей я не могу привлечь, и тайных графьев-князьев не удастся разыскать, и политических изменений от результатов моей жизнедеятельности в стране СССР тоже не произошло.

Но все равно, уже появилось упрямство – ведь масса народа в мире состоит из простых особей. И они тоже хотят счастья, здоровья, успеха, как и персоны важные. И что бы делала страна без простых людей.