Елена Сомова - Салажонка. Рассказы, повести, миниатюры, статья о современной поэзии, ирония и гротеск

Кот шел точно к миске, затем к месту клада пакетиков кошачьих кулинаров, поглощая которые, он был благодарен мне и внуку за пищу и кров, слушался и никогда не гадил мимо, с самого первого раза.

Милое мое рыжее совершенство с лучами полосок на белом животе, дольки – полоски твоего лба стоят у меня перед глазами.

Кот в доме – это песня бархата его шерсти и лучшие звуки любви и благодарности, на которую способно земное существо.

Оказаться на земле было немного страшновато, но манил запах приключений. Птицы, большие голуби и вороны, торопливо собирающие крохи, брошенные людьми и вынянченные природой, заставляли своим присутствием затаиться в траве и стать охотником. Апельсинка еще на балконе мечтал поймать такого сочного голубя, воркующего над крышей! А на подоконнике в комнате слышать торопливое топтание и воркование голубей было невыносимо: у кота подрагивали челюсти, текли голодные слюнки и стукались друг о друга белые кинжальные зубы, – инстинкт. Увлеченный охотничьим инстинктом, кот постукивал когтями по оконной раме, вытягивался во всю длину лапами кверху и тянулся к вожделенной добыче, беспокойно возился, присев на подоконник и убегал вдруг на застекленный балкон, думая, что там непременно достанет голубя. Сверху, под крышей, как вершки кукурузных початков, аккуратно свернутые матерью – природой в напряженный кулечек листьев, торчали хвосты голубей темными длинными перьями, привлекая внимание кота. Апельсин – почти Аладдин в чалме волшебника – струился в мечтаниях по стеклу балкона, чуть не плача по – человечески о голубях, воробышках и мышках с привлекательными длинными хвостиками, за которыми так бы и побежал – был бы разбег.

Кот устроил себе разбег во время вечерней прогулки: сиганул в темноту – на дерево или за гаражи, но мы с внуком его больше никогда не видели. Заехавшая неожиданно во двор машина напугала животное – и он воспользовался свободой сполна. Рядом возвышался детский сад, за его забором сидел еще один кот – черный, но он не обращал внимания на людей, когда мы с Владом искали Апельсина. Кот смотрел вглубь себя, накормленный детсадовской едой и редкими мышками в подвале.

– Сидит теперь наверно, сытый, у других хозяев, облизывается, а мы тут с ног сбились его искать, – произнес внук.

– А может, голодает и мерзнет вечерами на улице, – ответила я.

– Не говори так, а то я заплачу.

– Не буду, не плачь, а то я уже плачу.

– Наш Апельсин – отважный кот, он поел всех мышей в подвалах и охотится за голубями сейчас, – успокаивал меня внук.

– Да, голубей он любит. А вдруг на него напали собаки?

– Нет, он убежал от них, если пытались напасть! Апельсинка – храбрый! – сквозь слезы прошептал Влад.

Через год мы с Владиком шли в парк, и увидели развалившегося на сухой желтой листве нашего полуспящего Апельсина. Кот лежал довольный жизнью и слегка похлопывал хвостом по листьям, – сердится немного. Солнышко на пузе светилось чередованием полосок: рыжая – белая. Белый на Апельсине был настоящим белым, значит, кот не стал уличным, подобрали. А может, он так чисто вылизывался по привычке. Так захотелось нашего милого Апельсинку приласкать и забрать снова домой.

– Он ведь, наверное, теперь настоящий пиратский кот, – сказал Владик, не сдерживая восторга от того, что мы нашли нашего любимца.

– Да, возмужал, – радовалась я обретению счастья, глядя на спящего котика.

– Мы заберем его домой снова.

– Конечно, это же наш кот.

Владик снял куртку и взял ею Апельсина, потягивающегося после сна.

– Мы сейчас его дома намоем, и можно будет брать на руки Апельсинку, да, Лен? – радостно спросил меня Владик.

– Конечно.

Песня котика Апельсина, или Апельсинка у стоматолога. 2021 г.

Детство накладывает на человека свой отпечаток, на всю жизнь, поэтому я так привязана своими мыслями к ощущениям, полученным в детском возрасте. Меня в детстве всегда мучили отношения между родителями, их вечные споры о том, что «для ребенка лучше». Сначала было страшно, что если я убегу из дома от их неразберих, то меня «схватят и украдут цыгане», как мне сказала бабушка Елизавета Орефьевна. Я представляла свою жизнь в цыганском таборе, шапку для собирания денег с прохожих, цирк и пляски с медведями и бубнами. Жалко было маму, потом папу, их обоих вместе, дядю Толю – он же тоже переживал бы, если бы я убежала из дома. Но я убегала всегда в детстве, и не потому что мне вовсе хотелось от родных убежать, – меня просто интересовало всё вокруг больше, чем сухари в батарее, которые сушила бабушка для птиц, бархатная скатерть бабани, – в миру бабы Ани, матери мамы, – вопли соседской девочки Оли Смирновой, которые меня шокировали своей отчетливостью. Через стенку интонации всех соседских разговоров были колоратурны, и не могли оставаться вне детского внимания.