Анатолий Мерзлов: Русское счастье

– Ближе к островку может вальдшнеп вспорхнуть, не пугайся. Ничего смертельно опасного в этих болотах нет. Есть гадюки, но в воде они не агрессивны.

При слове «гадюки» глаза Лилии расширились.

Приближались к критической глубине. Тристан старался вести по высокой кромке подводной гряды.

– Здесь мельче, – объяснял он, – однако, больше возможности потерять равновесие и окунуться с головой.

Он рисковал, желая, наверное, совершить героический поступок по спасению Лилии. Ноги сползали с осклизлой поверхности, временами срывались и вязли в илистой ловушке. С коварством вражеских мин сзади всплывали рогатые водяные орехи. Пузыри забродившего сероводорода ударяли в нос едким запахом, пузырями вырываясь наружу, пугали Лилию.

До островка добрались благополучно, если не считать ее вымокшего по пояс платья и его прилипших к телу, облепленных ряской трико. Мокрое платье облегло тело, просвечиваясь конфигурацией черных трусиков. Сладостная волна подкатила к груди Тристана. Он гнал из головы выползшие из недр пакостные мысли, сжав руки до онемения пальцев. Разозленный потерей управления Тристан ожесточенно ударил по воде кулаком – брызги веером разлетелись в стороны. Лилия в недоумении остановилась. Тристан жалко улыбнулся ей, демонстративно, как это делают мокрые собаки, встряхнулся, пытаясь шуткой отвлечь ее. Лилия глубокомысленно покачала головой.

– Я в порядке, двигаемся дальше, – не на что другое не нашелся он.

В укромном месте, замаскированный камышом стоял его плот. Набравшийся влаги грузный плот имел на вид сомнительную плавучесть. А пересечь на нем предстояло порядка ста метров глубокой части озера.

В своей стихии Тристан потерял скованность, стал командовать и наставлять совсем так, как если бы рядом находился Вовчик. Всего различия: команды и наставления он сам же и выполнял. Лилия суетилась в помощи вытолкать тяжелый плот на открытую воду. В суматохе они едва не разрушили гнездо. У самой воды, в углублении сухих водорослей, покоились шесть пятнистых крошечных яичек – Тристан дотронулся до них – они еще теплились.

– Уточка-чирок, – голосом знатока шепнул Тристан, – метелка камыша сохранит тепло, пока мы отсюда не уберемся.

Лилия наклонила камышину – не тут-то было: оторвать живой стебель растения без ножа оказалось невозможным. Тристан пришел на помощь, привычно перекусив вязкий стебель метелки зубами.

Бляшки ряски украсили волосы Лилии. Ее внешний вид напоминал решительную амазонку, готовую к любому отчаянному шагу.

Плот, к счастью, держал их, но подошвы ног стояли в воде. Лилия, расставив для равновесия ноги, исполняла данный им совет – замерла, не шелохнувшись. Как бывалый шкипер Тристан вел тяжелый плот на другой берег, осторожно окуная в воду, то с одной, то с другой стороны самодельное весло. Окуни гонялись за гамбузией, беспорядочной россыпью она выбрасывалась из воды, попадая под ноги.

Плот представлялся Тристану солидным кораблем, на котором он капитан, Лилия была на нем драгоценным пассажиром. Теперь он мог откровенно разглядывать Лилию – она стояла к нему спиной. Залюбовавшись, греб не спеша. Ему открылась еще одна пикантная особенность: к родиночке на лбу – она делала ее очень милой, он разглядел другую, сзади, недалеко от ушка. Мокрые завитушки волос разделились, оголив нежную влекущую шейку.

Недалеко, метрах в пяти от плота, выскочила из воды крупная рыбина – Лилия от неожиданности вздрогнула. В своей сути она оставалась девчонкой.

– Сазан жирует, – успокоил ее Тристан.

Берег медленно приближался. Показалась отмель, образовывавшая тихую заводь. Тристан вел плот в том направлении, там он обычно закидывал удочки.

– Отдать швартовы, – скомандовал самому себе Тристан, разгоняя плот усердной работой весла. Тяжелый плот неуклюжим крокодилом выполз на дерн прибрежной полянки.

Уже рассвело. На востоке занялось малиновым светом. Скоро взойдет солнце. Тристан суетился. Совсем близко он видел ее лицо – в серых лучистых глазах продолжала таиться задорная смешинка.

Укрепив удилища на рогатинах, Тристан разжег костер. Лилия помогала ему – выбирала выброшенный на берег сухой топляк. Тристан старался не смотреть на нее, глаза же силой нечеловеческого противодействия тянулись обласкать желанный профиль. Тристан никак не мог воздействовать на расшалившуюся природу. Обтянутые трико выдавали его внутренние терзания.