Игорь Бабаян - Мост над пропастью

«… Нам с мужем сказали, что Мише повезло, что скорая, которая привезла его, сразу начала делать ему искусственную вентиляцию легких. Сказали, что он в коме. Сказали, что у него кровоизлияние в мозг и что сломано несколько костей. Попросили подписать разрешение на проведение операции, любой, какой сочтут нужной реаниматоры для спасения Мишкиной жизни. И попросили сделать это немедленно, так как, по словам врачей, они, беседуя с нами, уже теряют драгоценное время… Мы всё подписали и удалились.

Я вышла на улицу. Позвонила на работу, сказала, что не приду. И как только произнесла: «Моего Мишку сбила машина…», меня скосило окончательно. Перед глазами всё расплылось… Я видела под ногами что-то зеленое… наверное, это был газон… я ходила по нему взад-вперед и мне казалось, что идет дождь… Я извинилась за то, что не могу говорить и выключила телефон …

Я выключила его на несколько месяцев, и потом уже включала только тогда, когда понимала, что могу говорить.

Где искать помощи? Где искать поддержки? Врачи делали свое дело, помочь им я никак не могла. Но что могла сделать я, чтобы помочь Мишке? Только одно – молиться.

Поначалу слов у моей молитвы не было. Утром я выходила с собакой на поле, видела над собой огромное небо. Оно было настолько огромным, что, стоя под ним, мне начинало казаться, что оно давит и проникает в меня. Я теряла ощущение самой себя и мне представлялось , что я – это небо…

Я смотрела Богу в лицо. Без слов, молча. Придавленная его огромностью, я не могла произнести ни одного слова. Я чувствовала только ужас от того мира, который Он создал – мира боли и страданий. «Господи, измени этот мир!» – это были первые и единственные слова моей молитвы. Я готова была отдать Богу всё, служить ему вечно, только бы он изменил это чудовище, где люди болели и гибли. Почему- то в этот момент вокруг меня носилась, мнилось, вся боль этого мира. Я понимала, что, наверное, ни один человек не может избежать её. Почему материя так уродливо устроена?.. У меня перед глазами стояли кадры из «Хиросимы», я видела бесконечные человеческие войны, пытки, казни… Я смотрела Богу в лицо и не могла понять – такой мир Он хотел создать?

Никогда, за всю мою жизнь я не была так близко к Господу. Я чувствовала Его везде. Я ложилась с ним спать и с Ним просыпалась. Я видела Его везде. И Он видел меня. И Он ответил на мою молитву. Ответил состоянием. Спокойствием и тишиной. Он смотрел на наши войны бесстрастно, как родители смотрят на игры детей, в которых эти дети набивают себе шишки и учатся на своих ошибках. Что такое для Бога одна единственная жизнь? Его интересы – вечность. Он слишком огромен, чтобы заметить столь незначительные события. Для Него всё было в порядке, всё как всегда. Он смотрел на меня с небес и был бесстрастен и спокоен, и где-то в глубине него текли реки безмятежной радости. И я чувствовала, что всех моих усилий не хватит, чтоб расшевелить его и заставить обратить своё внимание на наш ужасный страдающий мир.

И я научилась смотреть на Него так же, как Он смотрел на меня.

Памперсы, влажные салфетки, вода, нутризон. Каждое утро – дом – аптека – реанимация. Встретить врача в коридорчике перед железными дверями и спросить, как дела и не нужно ли привезти что-нибудь ещё, – стало моим ежедневным утренним и вечерним ритуалом. Я не помню, ездила ли я на работу, не помню, с кем общалась, что делала, но помню слово в слово всё, что мне говорили врачи. Дома я входила в интернет и пыталась разобраться в смысле того, что они мне говорили. Я скачивала медицинские энциклопедии, протоколы оказания первой помощи, книги по лечению травм головного мозга, учебники анатомии… я читала всё время, когда не спала. От этого чтения меня крутило, как от плохой водки, но я не могла остановиться. Когда я понимала, что с ним происходит, мне становилось лучше.

Две недели Мишка не приходил в себя. «Давление нормальное, кормление удерживает, высоко не температурит. Пробовали перевести на самостоятельное дыхание – пока не получается…» Казалось, мир замер.

Скоро меня стали к нему пускать. Мишка лежал с закрытыми глазами – он был похож на спящего ангела, настолько спокоен был его вид. Иногда мне казалось, что тот огромный Бог, смотрящий на меня своими всевидящими глазами, и есть мой любимый Мишка, вырванный из этого мира, пребывающий где-то на той стороне… Он лежал на широкой кровати с немного приподнятым подголовником, широко раскинув руки. Кисти его рук были привязаны бинтами к бортикам, голова брита наголо. Он был весь обклеен датчиками, обвешан проводами, трубками, над ним нависал аппарат искусственного дыхания, который с шумом вталкивал в Мишкины легкие воздух. Я могла сидеть рядом с ним часами и ждать, когда он проснется. Но он спал беспробудным сном и был бесстрастен и спокоен …»