Андрей Ким - Это мое имя

Гадалка посмотрела на ладонь Брагина и, с испугом отбросив руку, стала неуклюже пятиться назад.

– Мать, а гадать кто будет?

Старуха ускорила шаг, насколько позволяли шишковатые суставы, непрерывно осеняя себя крестным знамением.

– Ты че, на красавицу обиделась? – крикнул ей вслед Илья.

«Не район, а дурдом», – подумал он, продолжив путь.

Дальше по улице в нимбе интимно-красного света стояли представительницы древнейшей профессии, которые выглядывали одиноких и страждущих. Периодически они разминали затекшие ноги, после чего снова принимали зовущие и манящие позы. Одна из них, совсем юная, подскочила к Брагину.

– Папенька, не хочешь развлечься?

Брагин перехватил худую руку. На локтевом сгибе виднелись следы от уколов. В глазах, обрамленных синими кругами, жила пустота.

– Иди домой, к родителям! – мягко, словно уговаривая, произнес Илья.

Проститутка попыталась отмахнуться и неграциозно пошатнулась. От дверного проема отделились три фигуры. Брагин сделал уверенный шаг навстречу.

– Федеральная миграционная служба, – строго произнес он. – Проверка документов. Девушка не смогла предъявить паспорт.

Высокий жилистый блондин с редкими волосами и заостренными чертами лица оценивающе посмотрел на Брагина. Он повернулся к своему приятелю, угрюмому мужчине восточного типа, который, достав пачку паспортов, передал один из них. В это время другой подельник, квадратный бритоголовый дядя в кожанке, расположился чуть поодаль, отрезав Брагину путь. Блондин помахал документом и приветливо улыбнулся:

– Можно взглянуть на ваше удостоверение?

– А у меня его, к сожалению, нет, – простодушно признался Илья. – Я вас обманул, хотя знаю, что обманывать нехорошо.

Физиономия Блондина заострилась еще больше и приобрела нездоровый оттенок. Он спрятал паспорт в карман и, скривив рот, процедил:

– А ты шутник, папаша. Ходишь тут, людям работать мешаешь. Придется неустоечку платить.

– Граждане сутенеры, а не пойти бы вам в библиотеку? – предложил Илья, не рассчитывая на то, что его пожелание будет услышано.

Блондин повернулся к дружкам.

– Че-то я не разберусь, он здесь, типа, самый сильный или просто быстро бегает?

Угрюмый вытащил нож, блеснувший добротной сталью.

– А ты че ножик достал? – Брагин улыбнулся, стараясь зафиксировать взглядом лезвие. – Готовить собрался?

Угрюмый, не меняясь в лице, устремился в атаку, но, получив выверенный удар ногой в пах, сложился пополам. Следующий выход был у бритоголового, который заученным движением бросился вниз для захвата. «Борец, наверное», – сообразил Илья, успев подставить колено под гладкую голову. Раздался глухой звук. Обмякшее квадратное тело сползло по ноге

Брагина, испачкав брюки розовой слюной. Самого Блондина, грозно размахивающего кастетом, Илья уложил двумя ударами на землю, не лишая сознания, после чего склонился над

поверженным, слегка наступив на выбитое колено:

– Попрошу девушкин паспорт и ваше портмоне!

Блондин, корчась больше от злости, чем от боли, выгреб все из кармана. Брагин повернулся к проститутке, протянув ей паспорт.

– Уезжай, пока не поздно! – посоветовал он.

Протрезвевшая от испуга девица стиснула дрожащей рукой документ и, цепляясь каблуками за брусчатку, побежала прочь. Илья выудил из бумажника водительское удостоверение и, убедившись, что оно принадлежит Блондину, сообщил:

– Я одолжу на всякий случай. Не ищи меня, не советую.

Блондин молча следил за происходящим и, дождавшись, когда Брагин уйдет, злорадно прошипел:

– А я тебя узнал, сука легавая.

Улица вывела Илью к незатейливому по архитектуре мосту стальной балочной конструкции. Под мостом уже горели костры, вокруг которых грелись люди. Здесь в определенное время

суток можно было купить или продать любую вещь из тех, что обычно не выставляют в павильонах ВДНХ или на прилавках ГУМа. Кроме того, здесь можно было найти желающих выполнить за соответствующее вознаграждение почти всякую работу. Но самое главное, здесь можно было получить ответы на любые интересующие вас вопросы. И хотя подобного рода информация не развивала интеллект так, как, например, в клубе знатоков, платили за нее здесь значительно больше. Спустившись по насыпи, Илья наступил на ворох картона, из которого раздался хрип, служивший одновременно и вдохом, и предупреждением. Илья нагнулся к хрипящему. Запах спиртного и мочи резко ударил в нос. «Жив, но к беседе не расположен», – убедился Илья.