Алла Хусейн - За что мне это?

У нашей годовалой дочери была родовая травма шейного отдела позвоночника, и Дарья не могла вставать на ножки, она вставала только на цыпочки, потому что ступни тянуло судорогой и она очень страдала от постоянных сильных головных болей. Её чудесные большие голубые глазки почти всегда были красными от выступающих кровеносных сосудов. Существовала серьёзная опасность кровоизлияния с тяжёлыми последствиями. А наши ночи, предназначенные природой для оздоровительного сна, превратились в кошмар надрывного безостановочного детского плача с получасовыми перерывами, когда она просто отключалась от переутомления. Я тоже в изнеможении падала в обнимку с ней на постель, пытаясь хоть немного успокоиться и отдохнуть, пока она не плачет. Муж ни разу не поднялся ночью к заливающейся плачем дочери, ни разу не подменил меня и днём. Я очень вымоталась за первые год её жизни, пока педиатры проводили с ней несколько курсов лечебных массажей и лечения в физиотерапевтических кабинетах, которые не дали ощутимых результатов.

Невольно к 1983 году я пришла к выводу, что мой родительский долг выполнить последнюю рекомендацию врачей. Они сказали:

– Путёвку на месяц лечения в Черноморском санатории мы вам обеспечим, но месяц не решит проблему. Нужен больший период времени на реабилитацию ребёнка с таким серьёзным диагнозом. Вам нужно переехать жить к морю. – Опустить девочку в морскую воду весной и вынуть её оттуда только осенью. Только так можно рассчитывать на улучшения.

Больше, по мнению медиков, ничто не могло облегчить состояние дочери. И я вспомнила одноклассницу переболевшую полимиелитом, после чего её родители ежегодно отвозили дочку на море на всё лето. Я поняла, что и мне придётся делать то же самое и начала смиряться с мыслью о нашем переезде на постоянное место жительства к Чёрному морю. О чём я никогда раньше не думала и не помышляла, но надо было решиться и так поступить сейчас.

Назревал сложный разговор на эту тему с мужем Салимом, потому что я думала, что он просто инертный и тяжёлый на подъём. Но всё оказалось гораздо хуже. Я и сама пока не представляла себе, как можно решить эту задачу со многими неизвестными составляющими. Весной 1983 года я заговорила с ним в надежде, что он выслушает мои доводы по рекомендации врачей педиатров, а потом мы вместе с ним будем обдумывать план наших действий в этом направлении. Всё пошло по непредвиденному сценарию. Со скучающим видом, просто дав мне выговориться и не больше, муж категорически отказался прервать нашу привычную устоявшуюся и внешне благополучную жизнь на родине. Он негодовал и возмущался:

– Вот ты простая, твою дивизию! Как ты легко рассуждаешь, ну ты и придумала! Куда мы поедем? Что там есть? И кто нас там ждёт? Здесь у нас всё: квартира, работа, родня, друзья!

Не осознавая тщетность своих попыток, я продолжала уговаривать его:

– Ну, люди же переезжают и не только туда, но и сюда к нам в Октябрьский. Сначала снимают квартиры и устраиваются на работу, потом получают квартиры от предприятий. Будет у нас новая работа и новые друзья, как у всех. Все вопросы решаемы и вместе мы всё преодолеем.

Всё было бесполезно! Это был глас вопиющего в пустыне его души. Его волновал только собственный комфорт, он даже не спросил о том, что будет с дочерью, если ничего не делать. И не собирался ни под каким предлогом покидать обжитую квартиру и оставлять любимую работу электрика на большом механическом заводе в родном городе. А я так вымоталась с больной дочерью от бессонных ночей, что когда после нашего бесплодного разговора и его равнодушия для меня в один момент рухнул целый мир, то у меня даже не нашлось сил обижаться на него. – Просто приняла истину, что передо мной сидел чужой человек, и я неожиданно для себя осознала истинное своё положение:

“Семь лучших лет своей молодости я отдала чужому человеку. Он не муж и не отец, если ему пофиг, что будет с дочерью и как с ней уже намучилась я. Значит надо действовать самой”.

Меня, безропотную домашнюю “няшку”, охватывал ужас при одной только мысли о разводе. Нелегко, но надо было с ней смириться, и это легче, чем с грозящей участью дочери в инвалидном кресле. Так что всю тяжесть предстоящего жизненного испытания и ответственность за трудное мероприятие, без всякой гарантии на его благополучный исход, мне пришлось взвалить на себя. – Ни ради собственного благополучия в насиженном месте, ни ради чего-то другого, я не смогла бы смириться с грозящей дочери опасностью. Я месяц просидела на препарате “Седуксен”, не в силах самостоятельно справиться со свалившимся на меня потрясением от предательства мужа.