Александр Жалнин - Путешествие в страну И…

Никому не могу рассказать, что скрываю в душе,

Слишком много невежд в этом злом человеческом стаде.

Я был как громом поражен этим известием. Великий, могущественный и Мудрейший говорит мне такое! Сердце объяла горечь и страх за него.

– Поклянись, что сохранишь ее!

– Клянусь, великий учитель!

– А теперь я кое-что тебе расскажу – из нее:

Сперва мой ум по небесам блуждал,

Скрижаль, калам, и рай, и ад искал.

Сказал мне разум: "Рай и ад – с тобою, -

Все ты несешь в себе, чего алкал».

– О, всемогущий Аллах, – в ужасе подумал я, – что он такое говорит! Об этом даже подумать – смертный грех!”

А Учитель, тем временем, глядя сквозь меня куда-то вдаль, тихо произносил:

Море сей жизни возникло из сокровенных сил,

Жемчуг раскрытия тайны никто еще не просверлил.

Толк свой у каждого века – по знанию и пониманью.

Истинной сути творенья никто еще не объяснил.

Как будто видя мою растерянность и подавленность, сказал:

– Хорошо. Теперь скажу более близкое и понятное тебе:

В наш подлый век неверен друг любой.

Держись подальше от толпы людской.

Тот, на кого ты в жизни положился, –

Всмотрись-ка лучше, – враг перед тобой.

Не будь беспечен на распутьях дней

И знай: судьба – разбойника страшней.

Судьба тебя халвою угощает -

Не ешь: смертельный яд в халве у ней!

Продолжал он тихо, видимо делая над собой усилие. Вдруг его глаза на мгновение закрылись, он покачнулся, и я бросился к нему, взял его за чуть подрагивающие руки, он улыбнулся. Подал ему пиалу с водой, он отпил несколько глотков, жестом указал мне присесть и вновь своим тихим проникновенным голосом:

Ты коварства бегущих небес опасайся.

Нет друзей у тебя, а с врагами не знайся.

Не надейся на завтра, сегодня живи.

Стать собою самим хоть на миг попытайся.

Я слушал, впитывая как губка, каждое его слово. Он, было, хотел еще что–то сказать, но видимо, стало невмоготу.

– Открой окно, мне нужен свежий воздух!

Я бросился к окну. Вернувшись к нему, заметил, что он чувствует себя лучше. Блестя глазами, молча вручил мне свою потаенную книгу, а когда я, упав на ковер, припал к его стопам, целуя их, – он нагнулся, поднял меня и с улыбкой, необычно громко произнес:

Теперь, пока ты волен, встань, поди,

На светлый пир любовь свою веди.

Ведь это царство красоты не вечно,

Кто знает: что там будет впереди?

И жестом указал мне оставить его одного. А сам в изнеможении откинулся спиной на глиняную стену. Сердце мое невыносимо заболело при мысли что я сейчас оставлю Учителя одного в таком состоянии, руки дрожали, прижимая священную Книгу. Уходя, я услыхал шум из открытого окна и вернулся, чтобы его прикрыть. Выглянул – и ахнул! За окном – день, вокруг кипит жизнью современный мегаполис: толпы народу, потоки машин, бесчисленные рекламные щиты и офисы…

– Учитель, – закричал я, – все не так плохо, как ты думаешь – все просто здорово!

Обернувшись, я увидел – кого бы ты думала, светлая моя душа? – нашего дедушку-сторожа! Сидя на том же месте, он лукаво улыбался и, поманив меня пальцем, закричал:

– Верни книжку, она не твоя!

Я сломя голову бросился из комнаты и … проснулся.

В руках я сжимал дедову книжку, сильно ее помяв. Наступало утро. Часы показывали 6 утра. Запели утренние птицы – не так как сказочные ночные, а – деловито защебетали, готовясь к нелегкому дневному птичьему труду – добывать пищу и кормить ненасытное потомство. Деревья покачивались от прохладного ветерка. На лоб мне мягко опустился лепесток яблони. Я взял его двумя пальцами, поднес к губам, поцеловал и изо всей силы подул, отправляя его вверх, и сразу же закрыл глаза. Я был абсолютно уверен, что ты сегодня придешь…

Доброе утро, мой ангел! Ты все еще в объятиях сна – утро только-только начинается, и я надеюсь, что мой долгий взгляд тебя не потревожит. Как ты прекрасна! Лицо твое – как сегодняшний рассвет – спокойно, безмятежно во власти утренних сновидений. Черты его совершенны – не абстрактно-холодными линиями, что пестрят на обложках журналах и улицах, а – романтическо-юношескими, в которые когда-то я всматривался, врезая их в душу и сердце, отдавав им пыл своей кристально-чистой, всепоглощающей и нерастраченной до сих пор Любви. Ты спишь, укрывшись теплым дедушкиным пледом, но по плавным изгибам я представляю твою фигуру… И радуюсь, что могу смотреть на нее уже не по фотографии.

Я смотрю, смотрю, смотрю на тебя… И вспоминаю вчерашний день. Он был, наверное, самым счастливым днем в моей жизни. Целый день мы были с тобой вдвоем! Не буду скрывать – я боялся, что сейчас, спустя много лет, … в тебе разочаруюсь. Прости! Это все происки моего несовершенного помощника, которому я дал прозвище “фельдшер мозг”. Это он нашептывал мне, что моя душа слепа, что ты, мое сокровище, это незрелый плод ее пустых фантазий. Надо отдать ему должное, до встречи с тобой он не ошибался, и смело делил всех женщин на две группы – глупые и болтливые. Представь себе – в каком же положении он оказался вчера! При твоем появлении он съежился, отклеился наконец-то от души и уполз в свою, одному богу известную, норку.