Иззи Астер - Шелковый билет

– Ох, Вадяра, – как-то горестно начал Олег, – жизнь такая! Думаешь, вот где Аня? А Аня там, откуда ты меня только что забрал. Пляски пляшет с полным носом белого. Вот мне на работу сегодня, а эта истеричка еще визжит там!

Так странно. То есть и так бывает, когда семья? Видимо, у меня неправильные представления о семейной жизни.

– Погоди, Околыч, а дети где?

– Дети, как гуси – живут у бабуси, – грустно отрезал Олег, – Устал я, Вадик! Бля, как устал! Хочется бросить все к чертовой матери и уехать куда-нибудь далеко, на какие-нибудь Карибы сраные. Но нет же. Люблю я их. Что у меня кроме них? Да ничего. Да и хорошо ведь лишь там, где нас нет.

Окол как-то мгновенно протрезвел после своих слов. Я слушал внимательно и параллельно думал о дерьме, которое согласно моей интуиции, должно было вскоре произойти.

– Вадюш, ну ты то как? Расскажи мне, а то совсем потерялись последнее время! – в упор уставился на меня Олег, параллельно шаря в своем чемоданчике.

Мне как-то не хотелось ничего рассказывать, но я вежливо начал свой заученный, затертый до дыр рассказ для одноклассников, дальних родственников и временных женщин. Рассказ всегда звучал примерно так:

«Все так же работаю заместителем главного редактора в журнале „Caraool“, параллельно пишу рекламные статьи и лозунги для компаний, продающих и производящих любое говно, от глазированных сырков, до грузовых автомобилей. Не женат. Детей нет. Живу один. Есть пес, но живет он у мамы. Работаю почти без выходных, но не жалуюсь. В прошлом году получил награду за вклад в развитие культурной жизни города. Да-да, сижу в кабинете с пафосной табличкой, гласящей: «Вадим Но. Заместитель Главного Редактора» У мамы все хорошо. Да. Ксюша третьего родила».

Когда я кому-то это рассказываю, сразу так грустно мне становится от того, сколько я упускаю. Неудачник.

Пока я безучастным тоном выдавал свою серую историю, краем глаза наблюдал, как Окол выудил из чемоданчика планшет и с лицом художника, тщательно формировал на нем дорожки какого-то грязно-белого цвета, ловко орудуя возникшей в красных пухлых руках, пластиковой картой.

Я вежливо отказался в ответ на предлагающее «м» и заметил, что мы уже подъезжаем к дому Олега.

Олег потирал нос и нервно озирался вокруг. Интересно, сейчас начнутся приглашения зайти на чай, посмотреть фото с Таиланда, вино, кофе? Но, благо, нет. К моей радости, у Окола не было настроения вести утренние вежливые беседы.

– Вадюш, – как-то печально протянул Олег, – ты прости, что я так с утра напал на тебя! Я побегу домой, хоть душ приму перед совещанием. Ты давай, звони, пиши! Не теряйся!

Я пожал Околу руку, тепло попрощался. Штампы. Дверь звучно захлопнулась. Я видел, как Окол пошатываясь, идет к подъезду. Уже минут через двадцать он забудет, что я обещал позвонить. Зачем? С годами все воспоминания выцветают, как старые фотографии, а связи рвутся, как прогнившие нитки на пожранных молью пальто.

Я включил радио и, не торопясь, выехал на дорогу. Уже немного опаздывал, но моя работа требовала пунктуальности лишь в сдаче материала. Я бы мог, по сути, заглядывать в офис только по срочным делам, если бы мне было чем заняться помимо работы. А дома, в одиночестве, меня с аппетитом съедала жирная, ненасытная тоска.

Гололед сегодня дикий. Эксперты по оценке ущерба автомобилей при авариях сегодня явно не останутся без работы.

Играла какая-то убогая, попсовая песня. Я остановился на светофоре и попытался настроить интернет-радио. Любимая джазовая волна заиграла автоматически, будто бы тюнер читал мои мысли, как всезнающий ребенок индиго. Арета Франклин [1] американская певица в стилях ритм-энд-блюз, соул и госпел. вселяющим надежду тоном вещала: «I say a little pray». В продрогшей машине сразу стало заметно уютнее и светлее.

Я вспомнил Окола и Аню десять лет назад. Такие жизнерадостные, яркие и безнадежно влюбленные. Мы на них наглядеться не могли. Конечно, были и ссоры, и драки, и истерики под кайфом. Но они всегда были словно человек о двух головах. Будто бы легенда о том, что все люди раньше были единым целым, и разгневавшиеся боги действительно разделили всех на две половинки, была правдой, а Окол и Аня встретили друг друга и собрались воедино.

Я думал, в тридцать нюхают и гуляют ночами только рок-звезды и одинокие безбашенные представители богемы, но никак не люди с семьей, детьми и летним домиком с яблоневым садом.

Но я был не прав. И это – мой город. Этим все сказано. Сумасшедшая провинция, которая никогда не спит. В маленьких городах с претензией на столицу всегда будет куча несостыковок. В таких местах развивающаяся индустрия и всесторонний прогресс всегда шагают в ногу с декадансом, исполняя корявое и неуклюжее, но чем-то завораживающее танго. А что я? В одиночестве танцую странный шаманский танец деньгам и успеху, но зачем? Может быть, зря я танцую? А на дворе двадцать первый век, и над шаманами сейчас только смеются, снимая на свои пижонские телефоны дешевый корм для социальных сетей.