1 ...6 7 8 10 11 12 ...28 Короче говоря, частный бизнес, вернувшийся в «Сытые боровички», вдруг напрочь забыл о жителях Верхних Макушек. Как вскоре выяснилось, бизнесмен, купивший бывшую «базу отдыха», был помешан на европейской цивилизованности. Даже посудомойки и прачки для работы в санатории подбирались им по четкому шаблону, а именно: по росту, цвету глаз и длине ног. Бывшие спортсмены-бегуны подметали дорожки, выложенные немецкой брусчаткой, а их коллеги тяжелоатлеты разгружали машины с продуктами и дежурили возле ворот. Внутри бревенчатых домиков и номеров пятиэтажного корпуса, до неузнаваемости облагороженных евроремонтом, сновали молоденькие грудастые горничные, все до единой похожие на юную Мерлин Монро.
Два верхнемакушкинца, которых все-таки взяли на работу (один подходил по цвету глаз к грузчикам, второй смахивал прической на финиширующего бегуна), вскоре были с позором изгнаны из цивилизованного европейского рая. Причиной изгнания оказались грешки социалистического мышления. Селяне никак не могли понять, почему, допустим, они не имеют права прихватить домой стандартный, хрупкий стул, на который толстые «боровички»-пациенты не смогут сесть без опасения оказаться на полу. Правда взятый ими темп «приватизации» чужого имущества, оказался настолько высоким, что новый хозяин санатория подсчитал, что через пару месяцев прыткие селяне доберутся и до его английского кресла.
Иван Ухин поднял мятеж и к железным воротам «Сытых боровичков» двинулась возмущенная толпа. Народ требовал не только работы, но и того, о чем никто не говорил вслух – права на скармливание «боровичкам» домашних копченостей и горячительных напитков и не только в селе, но и на территории санатория.
Ворота «Сытых боровичков» оказались запертыми, и демонстрация закончилась руганью восставших с охраной санатория. Кто-то из селян разбил литровую бутылку самогона о решетку ворот и поджег его. Охрана открыла ворота и пошла в атаку. И хотя верхнемакушкинцев было значительно больше, они быстро отступили. Витьке Кузьмину снова досталось больше всех – два подзатыльника и пинок, едва не угодивший в копчик, сразу же вывели его из строя. Окончательно толпу селян разогнал дождь.
Взбешенный бизнесмен-цивилизатор, до этого выпускавший своих подопечных «боровичков» за ворота только под присмотром санитаров, ответил восставшим селянам тем, что запретил кому бы то ни было посещать Верхние Макушки. Селяне не остались в долгу, и перешли к партизанским действиям. Парами и поодиночке, они перебирались через подросший забор райского капиталистического сада и змеиным шепотом предлагали изнывающим от западно-европейской диеты толстякам экологически чистую, свежекопченую свинину по демпинговым ценам.
Странно, но, несмотря на то, что для слабонервных больных в «райском» буфете санатория в изобилии имелись английский бекон, голландский сыр, немецкие куры, греческие маслины и французское вино, «боровички», если и шли на сделку со своей совестью, то только под давлением исключительно российских продуктов. Тихая провокация имела большой успех. То ли голод обостряет чувство патриотизма, то ли, согласно доктору Фрейду, тот же голод усиливает акценты мышления, выработанные еще в детстве, короче говоря, «боровички» ломались один за другим, едва взглянув на банку клубничного варенья или кусок сала с аппетитной прослойкой.
Селян, разумеется, ловили. Сначала их отпускали по-хорошему – после внушения, что это чужая территория – но потом стали и поколачивать. После того, как Виктора Кузькина побили три раза, Иван Ухин снова повел народную толпу к райским воротам. На этот раз селяне держали в руках явно политические лозунги «Даешь полную приватизацию прихватизаторам!» и «Свободу народу!». В толпе мелькали и случайные транспаранты, например, «Да здравствует 1 мая!» и «Слава Великому Октябрю!», хотя, селяне отлично знали, что на дворе стоит июль.
Навстречу толпе вышла многочисленная охрана «Сытых боровичков». Две армии остановились в десятке шагов друг от друга. На этот раз верхнемакушкинцы были настроены куда более решительно. Подчеркивая серьезность своих намерений, они раздвинули свои ряды и выпустили вперед десяток бойких женщин. Строй охранников санатория несколько попятился. Жены верхнемакушкинцев были и воинами, и парламентариями одновременно. Они размахивали кулаками и многоголосым хором требовали непонятно чего. Селянки были до крайности наглы и смелы. Они хорошо понимали, что если враг попытается поднять на них руку, это будет равносильно объявлению тотальной войны, причем войны, до полного истребления одной из сторон. Моральное преимущество, конечно же, было бы у защищающейся стороны, то есть опять-таки на стороне верхнемакушкинцев.
Читать дальше